Дмитрий Ковпак - Без паники! Как научиться жить спокойно и уверенно

Думается, теперь понятно, почему вегетососудистая дистония не лечится неврологами: трудно вылечить здоровые сосуды, которые качественно функционируют. В уже упомянутые 1990-е годы в Москве можно было встретить объявление, гласящее, что социофобию лечат местные хирурги. Казалось бы, при чем здесь хирургия? Дело в том, что умельцы предлагали удалять вегетативные ганглии, ближайшие к «месту трагедии». Действительно: отрезал лишнее — и не краснеешь! «Ваша проблема в этом неподходящем цвете», — настаивали хирурги. И неважно, что будет с трофикой тканей, это вопрос десятый. Важно, что теперь можно не наливаться краской до конца жизни, какие бы неловкие ситуации ни возникали при общении.

Итак, обычно тревожный человек сначала боится сердцебиения и патологий со стороны сердца, равно как испытывает страх задохнуться и настойчиво следит, как бы не поперхнуться, следит за проходимостью дыхательных путей и качеством совершаемых вздохов — вплоть до утраты автоматизма дыхания. В этом случае он искусственно дышит специальным образом. Последний страх особенно актуален, если в анамнезе обнаруживаются факты того, что человек тонул или его душили, например, в детстве, навалившись во время игры. А может, он просто сильно впечатлился сценой удушья или утопления в каком-то фильме и качественно примерил это на себя. Так или иначе, со временем понемногу разочаровываясь несбывшимися ожиданиями беды, человек понимает, что это не инфаркт, раз он так долго его беспокоит, не переходя к развязке, и что задохнуться не получится. Но когнитивное происхождение тревоги без работы над этим механизмом сохраняется, и беспокойство находит следующий объект для особого внимания. Возникает следующая претензия — к сосудам. Так происходит «миграция» симптома. Поскольку сосуды в их огромном количестве в нашем организме обследовать сложнее и, главное, получить гарантии (как того хотят тревожные пациенты), что они полностью в порядке все и целиком, крайне затруднительно, то на этом страхе человек может зафиксироваться и «застрять» на более долгий период. «Развлекаясь», например, с той же доплерографией или магнитно-резонансной томографией с сосудистой программой и выпытывая у врачей, «что там и как», человек не получит вожделенного гарантийного талона «техосмотра» организма хотя бы на ближайший сезон. Интерпретируя результаты таких обследований, врачи, как правило, безучастно заявляют тревожному человеку: «Не видим никаких патологий». Он недоумевает: «Как не видите, эскулапы слепые? Я же чувствую, что мои сосуды порвало в хлам! Они тряпками несколько лет висят!» Однако врачи непреклонны: «Видали мы порванные сосуды! А ваши с удовольствием сами носили бы!» Таких успокоений мнительному человеку хватает ненадолго.

Итак, мы выяснили, что в случае с вегетососудистой дистонией сосуды работают исправно, и при трезвой оценке можно было бы даже сказать — хорошо, поэтому лечить их не нужно. Ведь если назначить человеку с симпатоадреналовым кризом препарат, понижающий давление, он может, успокоившись, грохнуться в обморок, а если повышать давление на фоне криза вагоинсулярного, скажем, путем употребления большого количества кофе, то ему станет дурно. Говоря иначе, такими методами сосуды не вылечить. Да и лечением это назвать трудно — скорее эти методы следует причислить к попыткам облегчить состояние, которые, как мы видим, способны его усугубить. Поэтому применение сосудистых препаратов людьми, страдающими симптомами вегетососудистой дистонии, часто лишь добавляет неприятных ощущений и переживаний. Вместо этого важнее понимать, что комплекс тревожащих состояний в большинстве случаев является гиперинтенсивным и экстремальным вариантом работы организма, иными словами, вариантом рабочей нормы (на фоне нагрузки).

Вспоминается анекдот. Приходит мужчина к врачу и говорит: «Люди бают, что коньяк расширяет сосуды». Доктор отвечает: «Да, есть такое дело». Мужчина заявляет: «Давайте лечить мое давление коньяком!» Доктор говорит: «Подождите, сосуды потом у вас все равно сузятся!» Пациент парирует: «Ну что вы, доктор, мы этого не допустим!»

Несмотря на отсутствие катастрофических последствий со стороны организма, человек может по-прежнему испытывать тревогу. Ведь она, в отличие от предметного страха, — явление диффузное. Когда тревожный человек фиксируется на каком-то органе или системе организма, тревога опредмечивается и возникает объект страха. И если сначала он подозревает «в измене» свое сердце и сосуды, после чего может «промелькнуть» онко- и спидофобия, рано или поздно человек приходит к боязни утратить «спасительный» контроль. Это самый надежный способ часто бояться и тревожиться. Таким образом, в какой-то момент в сознании человека возникает иррациональная и паралогическая идея о том, что надо лучше следить за «крышей», чтобы в случае чего вовремя ее удержать.