Джастин А Франк - Трамп на кушетке. Что на самом деле в голове у президента

С точки зрения Трампа, могущественные во всех иных отношениях женщины заслуживают унижения, если они плохо отзываются о мужчинах. В двух своих твитах 2015 года он задал такие вопросы: «Если Хиллари Клинтон не может удовлетворить своего мужа, то почему она думает, будто сможет удовлетворить Америку?» и «Сколько денег крайне непривлекательная (изнутри и снаружи) Арианна Хаффингтон платит своему бедному бывшему мужу за использование его фамилии?» Его язвительное замечание о Хаффингтон относится и к другим женщинам, чью внешность он порочил в последние годы.

Придавая такое значение внешности женщин и говоря об их способности заставлять других мужчин выглядеть лучше или хуже, Трамп неосознанно признает их власть. Он боится уступок перед ними, поэтому его словесные нападки на женщин – способ восстановления и утверждения собственной власти. В психоаналитике такой вид поведения называется «встречной фобией» и означает действия, вызванные подсознательным желанием защититься от страха. Хотя Трамп сознает женскую власть над мужчинами, он ведет себя так, будто женщины не представляют никакой опасности. На осознанном уровне он чувствует себя храбрецом, поскольку он богат, знаменит и может брать все, что захочет. (Возможно, я сам проявляю признаки «встречной фобии», когда пишу эту книгу, так как полмира – и республиканская партия в полном составе – боится лучше изучить своего нового короля и заглянуть под его новую одежду.)

Другой страх, проецируемый Трампом на женщин, состоит в том, что они могут бросить его, как сделала мать (по крайней мере, в его представлении). Он справляется с этим страхом, требуя полной лояльности от близких женщин в его жизни. «Верность – это все для меня, – сказал он Нэнси Коллинз в 1994 году. – Я абсолютно преданный человек, и я не признаю неверности, поэтому мой отец не мог понять, почему я разошелся с Иваной».

Человека, который так же завидует благополучию других людей, как Трамп, неосознанно привлекает перспектива разрушения благополучия другой семьи.

В том же интервью он раскрыл некоторые свои представления о женской верности, которые, по его мнению, нарушила Ивана, когда устроилась на работу в одном из его казино. «Не хочу выглядеть шовинистом, но когда я вечером возвращаюсь домой, а ужин не готов, то мне хочется пробить крышу, – объяснил он. – Вместо ужина я получаю цифры из казино. После двенадцатичасовой работы я не желаю говорить о бизнесе. Я моментально замыкаюсь в себе: это мой защитный механизм. А когда она начинает кричать по телефону на кого-то из казино… я не хочу, чтобы моя жена так кричала. Ивана была очень мягкой женщиной, но потом эта мягкость пропала. Она стала руководящим сотрудником, а не женой».

На подсознательном уровне – на уровне работы с пациентами в моем рабочем кабинете – Трамп имеет в виду, что жена должна подчинять свои потребности мужу либо столкнуться с последствиями неподчинения. Хотя психологическая «премия за лояльность» частично объясняется обстоятельствами его детского воспитания, это желание можно проследить до почти всеобщей тоски по состоянию полного блаженства в самых ранних отношениях между матерью и младенцем. Для маленького Дональда это блаженство было кратковременным, и теперь он демонстрирует младенческую жажду абсолютной лояльности и нераздельного внимания от тех, кто должен удовлетворять его потребности.

В крайних случаях взрослый человек жаждет еще более полной атмосферы блаженства, что можно наблюдать в попытках воссоздать безопасность и уединение материнской утробы. До Белого дома Трамп уединялся в позолоченном убежище своих апартаментов в «Трамп Тауэр», где блеск золотых поверхностей пробуждал у него воспоминания о тяге Мэри Трамп к роскоши и великолепию. Необычное требование Трампа врезать в дверь своей спальни в Белом доме дополнительный замок (для которого нет ключа даже у службы охраны президента) предполагает, что он снова пытается создать личное убежище с ощущением психологического комфорта и безопасности, как в материнской утробе. Но все эти уловки не срабатывают, поскольку единственным реальным вариантом развития для него остается встреча со своей яростью по отношению к матери, скорбь о разлуке с ней и намерение двигаться дальше.

Вместо этого, как нам напомнили зимой 2018 года, он стремится к юридически оформленной лояльности, составляя соглашения с женщинами, которые потенциально могут предать его. Не случайно романы, которые Сторми Дэниэл и Карен Макдугал пытались предать огласке, начались вскоре после того, как Мелания, третья жена Трампа, родила их сына Бэррона. На уровне детской травмы, материнство Мелании воспринималось Трампом как акт измены: он снова утратил главный источник замены материнского внимания, теперь направленного на младенца. Трамп неосознанно выдал свои намерения, назвав сына Бэрроном – тем именем, что он использовал для своей подставной личности, а также именем наследника империи Хилтонов, которого он презрительно называл членом «клуба Удачной Спермы». Выбор имени подразумевает, что Трамп подсознательно возмущался маленьким Бэрроном, занявшим его место у груди Мелании. Этого возмущения хватило, чтобы Дональд счел себя вправе найти ей замену вне брака. В то же время, идея материнского возмездия так его тревожила, что он предпочел заплатить Дэниэлс и Макдугал за молчание.