Борис Шипов - Великая ложь. Теория любви - мифы и реальность.

А жаль. Было бы чрезвычайно любопытно узнать, как бы он стал, к примеру, объяснять возникновение любви именно в определенный исторический момент после того, как в анализе антиномии номер два он с одинаковой убедительностью доказал тезис: «любовь имеет начало во времени» и антитезис: «любовь не имеет начала во времени; она есть нечто надвременное и вечное».

***

Некоторые авторы, прежде чем приступить к изложению собственных взглядов на любовь, вначале пускаются в пересказ «Пира» Платона, углубляются в тонкие различия названий разных видов любви у древних греков, тревожат Фому Аквинского, вспоминают теорию кристаллизации Стендаля и с неодобрением отзываются о Фрейде, который «все сводит к сексу».

Лучше бы они этого не делали. Обзор истории взглядов на предмет исследования — очень полезное занятие, но только при условии, что имеется некая объединяющая идея, когда история взглядов представляется как процесс медленного и зигзагообразного приближения к правильному пониманию. Но именно этого — объединяющей идеи — ни у кого не наблюдается. Когда дело доходит до главного — объяснения сущности — Платон со Стендалем неизменно остаются где-то в стороне: они сами по себе, умствования современного автора — также сами по себе.

Представим, что приступая к изложению общей теории относительности, некий эрудит хаотически переписал в учебное пособие для высшей школы все, что думали по поводу пространства и времени Аристотель, Демокрит, средневековые схоласты, христианские богословы, а также метафизики Нового времени — не предпринимая при этом ни малейших попыток привести их идеи в нечто единое и последовательное, идущее к современной физике. Облегчило бы это понимание Эйнштейна? Нисколько, лишь дополнительно затуманило бы мозги.

То же самое относится и к мудрствованиям вокруг слова «любовь». Сколько бы ни философствовали по поводу «любви вообще», дедуктивного вывода от общего к частному все равно ни у кого не просматривается, а потому, когда, наконец, от идеи «любви в общем смысле этого слова» переходят к ее частному виду: к любви половой, вся высокая философия, с которой начинали, остается опять же за бортом.

Конечный вывод: тем, кто интересуется именно любовью половой, обзоры идей и обобщенные рассуждения по поводу любви можно не читать, поскольку никакого мостика от них к половой любви все равно не просматривается.

Любовь-чувство и любовь-деятельность

Пофилософствовав о разных любовях и занявшись, наконец, рассмотрением половой (эротической) любви, теоретики умудряются запутать вопрос дополнительно. Один громогласно утверждает, что любовь — это деятельность; другой разумеет под нею сложную гамму накаленных чувств; третий понимает ее как определенные отношения между людьми; четвертый, анализируя пробы крови, определяет любовь как состояние, вызванное повышенным содержанием нейротрофинов (или эндорфинов, или амфетаминов — кто что намеряет). И при этом спорят друг с другом, кто прав, хотя спорить совершенно не о чем: «Действительно, если любовь — только чувство, то, наверное, неправильно связывать ее исключительно лишь с половой любовью, от которой появляются дети. В том-то и дело, что любовь не только и даже не столько чувство. В главном своем значении она есть деятельность — деятельность ума, души и тела . К любви следует относиться как к особой форме человеческой деятельности. Как чувство, противоположное ненависти, она проявляет себя во всех видах человеческой деятельности и общения, но как специальная деятельность она осуществляется только в половом общении мужчины и женщины» {22}.

Половую потребность часто сравнивают с голодом. Есть даже крылатая фраза: «Любовь и голод правят миром». Сравнение правильное. Всякая неудовлетворенная потребность порождает в человеке внутреннее беспокойство, ориентирует в нужном направлении его внимание и побуждает к поступкам, направленным на ее удовлетворение. Ход процессов, связанных с удовлетворением потребности, отражается в сознании в виде чувств и переживаний. Если удовлетворить потребность легко и просто, чувств и переживаний будет совсем немного и в памяти ничего не отложится. Если процесс ее удовлетворения требует напряжения всех сил и отнимает много времени, это вызовет сложную и сильную гамму чувств.

Возьмем для примера тот же голод. Вначале он просто повышает интерес ко всему, что связано с пищей, позднее захватывает человека настолько, что других мыслей у него не остается. Если утолить голод несложно: пошел в ближайшее кафе, заплатил да поел, то никаких эмоций у человека не возникнет. Если для его утоления требуется деятельность длительная и напряженная, тогда чувств, самых разнообразных, будет предостаточно.