Борис Шипов - Великая ложь. Теория любви - мифы и реальность.

Взглянем на счастливую любящую семью у телевизора. Муж восторгается вслух прелестями киноартистки, которую он видит на экране. Жена крайне недовольна и закатывает ему сцену ревности. Начинаем примерять теорию. В соответствии с ней, причина ревности в том, что любящая жена боится «потерять свое счастье, лишиться ответной любви желанного человека, оказаться в его глазах недостойной». Однако актриса, к которой она ревнует, возможно, снималась лет тридцать назад и теперь уже умерла. Или живет за океаном. И вообще в высшей степени сомнительно, что она приняла бы ухаживания плешивого толстяка у телевизора, так что бояться за свое счастье у жены нет ни малейших оснований. Да, случается, что по уши влюбляются в идолов кино, забывая и не замечая тех, кто живет рядом. Только это свойственно подросткам, отнюдь не почтенным главам семейств. Так что если желанный муж на кого-то и полюбуется, это вовсе не значит, что он тут же разлюбит жену. Быть менее привлекательной, чем признанная во всем мире красавица, вроде бы еще не значит оказаться недостойной любви ничем не примечательного человека. Так в чем же причина такой ревности?

Если рассуждать чисто логически, то измена во многих случаях должна бы укреплять семейное счастье. Предположим, муж постоянно отсутствует: то на полгода, то на год отправляется в плавание или экспедицию. Очевидно, что молодой и здоровой женщине это очень тяжело. И совсем неудивительно, если у нее появится желание развестись. Совершенно очевидно также, что «заместитель» мужа на время его отсутствия снял бы остроту проблемы, и мужу бы только радоваться, что у его жены больше не возникает мыслей о разводе. Однако, он почему-то не радуется.

Вывод: причина ревности отнюдь не в «боязни потерять свое счастье», а совершенно в другом. И источник ревности один, а не несколько: для женатых и неженатых, для влюбленных и невлюбленных.

Двадцать лет спустя

Прошло двадцать лет. «Марксистскую этику» из списка учебных пособий вычеркнули, но новых идей насчет ревности так и не появилось. Далее я буду цитировать, в основном, книгу С.Ю. Мамонтова «Ревность. Практика преодоления», изданную в 2002 г. Она очень удобна, поскольку автор хаотически, не заботясь о согласовании, скомпилировал в нее весь набор умствований по поводу ревности, разбросанных по другим книгам.

«Наука дает нам массу разнообразных объяснений, указывающих на биологические корни возникновения ревности» {293}. При этом генетическая теория происхождения ревности в этой книге мирно уживается с «культурной»: «… ревность можно считать одной из многих генетически предписываемых стратегий воспроизводства…» {294}. Однако «генетическая обусловленность ревности. лишь одно из прочих возможных объяснений, и абсолютизировать ее нецелесообразно» {295}. «Культурологические исследования кажутся более изящными и привлекательными» {296}.

Да. Прогресс невелик. «Марксистская этика» писала про животную ревность, «рецидивы которой еще встречаются и в современном мире», и наряду с ней — про ревность культурную и даже возвышенную. Здесь то же самое.

Все «доказательства» физиологического или, как еще называют, генетического происхождения ревности сводятся к указанию на соперничество самцов у животных. Но тогда совершенно непонятно, каково же происхождение ревности у женщин: ведь самки из-за самцов не дерутся. Не наблюдалось ревности — ни мужской, ни женской — и при родовом строе. Лишь цивилизованные женщины стали соперничать из-за мужчин, драться, а то и убивать друг друга. Единственно возможный логический вывод из этого заключается в том, что женская ревность имеет все же не биологическое происхождение, а порождается цивилизацией. Но тогда очень несообразно получается с ревностью мужской.

И в отношении мужчин драки самцов доказательством биологического происхождения ревности служить не могут. При самом горячем желании. Начнем с того, что аналогии с поведением животных имеют смысл лишь тогда, когда имеется преемственность, непрерывная линия развития: от млекопитающих к нашим ближайшим родственникам — шимпанзе и гориллам — и далее к человеку. Ладно, допустим, наблюдается нечто, в чем при желании можно усмотреть сходство с ревностью, у некоторых видов животных. Но ведь у наших ближайших родственников — высших приматов — в естественных условиях никакого соперничества между самцами не бывает, о чем достаточно подробно написано в главе «Любят ли животные?». И в человеческом обществе на протяжении сотен тысяч лет — тоже. Ревность появляется у людей лишь две-три тысячи лет назад. Какие же тогда основания связывать человеческую ревность с соперничеством самцов, имея зияющий провал в эволюции?