Геннадий Мирошниченко (Мир) - Почему врачи живут меньше своих пациентов на 15 лет? Что делать?

Может ли быть Духовное Восхождение без того, что мы привыкли называть помощью другому человеку? Бесспорно, нет. Ведь это проход в истинное Духовное пространство. Но какова должна быть и может быть эта помощь?

Постараюсь хотя бы частично ответить на этот вопрос так, как это вижу я. Не считаю свою точку зрения на вопрос о помощи людям какой-то особенной, просто она во многом совпадает с точками зрения других людей, подобных мне, ищущих пути восхождения в Смыслах Жизни.

Начало исцеления и самоисцеления — это понятие о технике безопасности, соблюдение которой иногда спасает целителя или исцеляемого от еще больших приключений, чем те, с которыми приходит к целителю будущий подопечный.

Не секрет, что многие целители после особенно тяжелых больных перебаливают сами, и нередко это происходит в форме того заболевания, с которым пришел исцеляемый. Конечно, как правило, целитель освобождается от недуга достаточно быстро, но опасность не восстановиться от благоприобретенной болезни существует. И кто знает, от чего умирают целители, точно так же, как и врачи? В этой книге много страниц уделено обсуждению этого вопроса.

Моё самое тяжёлое впечатление от моей помощи другим связано с посещением семьи, в которой мать была очень мощной по воздействию и притом еще обладала даром ясновидения и сверхчувствительности. К ней специально под занятие со мною приехала из другого города её дочь. А муж, хронический алкоголик, заведующий складом, подключился к нам уже в ходе занятий.

После трёх занятий совершенно переменилась мать. Из прибитой явными заболеваниями женщины преклонных на вид лет она превратилась в цветущую даму. У нее загорелись глаза, и энергия ударила ключом. Она стала готовым экстрасенсом.

С дочерью, на первый взгляд, произошли меньшие изменения, но, по крайней мере, она забыла о болях и врачах.

Но самые существенные изменения, на мой взгляд, претерпела личность мужа. Он прошел за один день, буквально за один час, перерождение, вылившееся у него в переживание такого сильного страдания от сделанных когда-то им неприятностей людям, что из жалкого и деградировавшего типа он буквально на наших глазах превратился в человека одухотворенного, знающего, как жить дальше, сильного и к тому же презирающего вино.

Однако на следующий день после окончания с ними занятий я сам почувствовал такое недомогание, какого у меня не было никогда. Я буквально почти терял контроль над собой и своими поступками. Причем так продолжалось целую неделю. Фактически я отлеживался.

И всё это несмотря на то, что работал с ними методом аутотрансового их погружения в собственное подсознание, не беря на себя ничего с их энергетических структур. Но настоящего духовного настроя их не было.

Потом, много раз, я буду испытывать после каждой встречи с проблемными семьями разного рода недомогания и ухудшения здоровья, но это первое серьезное испытание стало для меня тем пусковым крючком, который привел в действие мои мысли о недопустимости в некоторых случаях определенных и уже хорошо себя зарекомендовавших до того приёмов исцеления. Особенно при работе с целой семьей. Я стал искать другие способы.

С годами я стал все дальше и дальше отходить от чистого целительства, все меньше и меньше брать на себя с больного его страданий, и постепенно у меня сформировался подход, в какой-то мере, но, думаю, что в значительной, защищающий меня от вредных влияний моих подопечных.

Я стал сопровождающим . Я понял, что человек пассивный — самый сильный вампир. Он имеет страстное желание исцелиться за счёт кого-то. Его пассивность сама уже говорит о том, что он недуховен, а значит, он не соблюдает правила, согласно которым нельзя сбрасывать свои неприятности на других.

В этом он выступает настоящим агрессором и в своей жестокости к людям может принять самые жалкие формы личности, вплоть до юродивого, инвалида, нищего. Жалкая форма, которую напяливает человек на себя, часто говорит о его презрении к окружающим, о его желании жить без уважения других, о его агрессии.

Личности моих подопечных стали интересовать меня больше, чем их заболевания. Я стал откликаться на личные просьбы и почти перестал делать то же, если за кого-то просили родные или знакомые.

Я задумался над тем, а существует ли вообще граница помощи другому человеку, в том числе и больному? Не оказываем ли и мы, целители и сопровождающие, излишнего влияния, когда выступаем в роли добровольного помощника в здоровье? И что это такое — излишнее влияние? Ведь без влияния вообще на исцеляемого или подопечного не может быть никакой серьезной помощи у целителя. Врач тоже обязан расположить к себе пациента.