Поль Сопер - Основы искусства речи

Из месяца в месяц у меня накапливаются досада и нелюбовь к нашей погоде. Но когда, наконец, начинаются зимние метели, я говорю: «Отныне прощаю тебя; мы - квиты, ты не должна мне ни цента; иди и греши побольше; твои маленькие слабости и недостатки - сущие пустяки... Ты самая очаровательная в мире погода!»

«Кровавый четверг» в Боливии - Герман X. Б а р д ж е р.

(Рассказ очевидца революционных событий в Боливии летом 1946 г., из радиопередачи Колумбийской широковещательной системы 2 августа. Барджер был референтом по экономическим вопросам при американском посольстве в Боливии. Это сообщение относится к повествовательному

виду информационной речи.)

Приблизительно за полторы недели до «Кровавого четверга» (18 июля) преподавательский персонал в Боливии начал стачку, требуя повышения заработной платы.

Преподаватели зарабатывали около 30 долларов в месяц. Этого не хватало на прожитие, если принять во внимание, что за последние три года стоимость жизни поднялась приблизительно на 80 процентов.

Как мне сообщили, когда правительство отказало в рассмотрении этого вопроса, учащиеся из чувства солидарности примкнули к стачке преподавателей. Около тысячи студентов университета в Ла-Пасе вместе с несколькими тысячами учащихся средних и высших школ присоединились к бастующим.

Наконец, когда выяснилось, что правительство вообще не собирается рассматривать требования преподавателей, сорок шесть студентов забаррикадировались в здании университета Сан-Андро. Они отказались выйти. Правительство выслало отряд карабинеров,. окруживших здание. Передавать еду стало невозможно, а когда несколько студентов было ранено выстрелами полицейских, последовало запрещение оказывать им медицинскую помощь.

В конце концов в ночь на «Кровавый четверг» они сдались, получив обещание правительства, что против них не будет принято никаких репрессивных мер. Но я несколько забегаю вперед...

В четверг около 9 часов утра я направился в посольство из квартиры, находившейся недалеко от здания университета. Шел я пешком, так как зсе виды транспорта исчезли с городских улиц. Ближе к центру слышалась сосредоточенная в одном месте стрельба. Когда я подошел к университету, карабинер-офицер посоветовал не проходить мимо здания, так как меня могут подстрелить студенты. За неделю я наслушался разных историй, но мне не верилось, чтобы студенты могли устроить такую пальбу, и я прошел милю без всяких неприятных приключений.

Приближаясь к посольству, я услышал более интенсивную перестрелку. Я быстро нырнул в относительно безопасное место - в посольство. Там царило всеобщее возбуждение. По мере того как собирались служащие, с разных кон

цов города поступали известия. Электричество не работало, было холодно. Ла-Пас находится на высоте 13 000 футов над уровнем моря, и на плато вокруг города лежал снег.

Чтобы получить общее представление о том, что происходит, некоторые из нас забрались на крышу десятиэтажного здания, в котором помещалось посольство. Мы посмотрели вниз на балкон - примерно в двадцати футах от нас. Мы видели, как трое полицейских стреляли из винтовок в толпу любопытных, собравшихся на Калле Камашо - главной магистрали города. Затем я увидел, как полицейские передали пулемет одному из работавших на строительстве другой части здания и тот открыл огонь.

Толпа пыталась скрыться в дверных проемах. Около двадцати человек было убито, не менее сотни ранено. Большинство из них были ни в чем не повинные уличные зеваки.

Возник вопрос, как раздобыть съестное. Оказалось, что из посольства к соседнему ресторану ведет подземный ход. Рассыльные принесли бутерброды.

Посол не разрешил никому покидать посольство до позднего вечера, пока мы не сорганизуем нечто вроде конвоя из нескольких джипов, небольших автобусов и частных машин. На каждой машине был американский флаг. Стрельба далеко еще не унялась, но ни одна пуля не коснулась конвоя.

Когда мы проезжали мимо университетского здания, несколько студентов остановили конвой, чтобы проверить, все ли мы американцы. Некоторые даже спрашивали, не антифашисты ли мы, и просили у нас оружия и помощи. Разумеется, что посольство ничего не могло для них сделать.

Я слышал, что больницы и клиники переполнены ранеными. Моя жена вместе со мной отправилась в одну из клиник предложить свои услуги. Только что умер 17-летний юноша. Родственники его и я стали просить разрешения взять тело и доставить домой. Больница была настолько переполнена, что тело покойного лежало прямо на полу в вестибюле. Я позвонил послу Флэку, и он, движимый чувством гуманности, дал мне соответствующее разрешение.