Эдвард Слингерленд - И не пытайтесь! Древняя мудрость, современная наука и искусство спонтанности

Происходят перемены. Ученые в последние десятилетия начали уходить от абстрактных моделей {238} 238 См.: Neisser 1976; Gibson 1979; Clark 1997; Noë 2004. когнитивных способностей к более телесным. Они начинают понимать, что восприятие, на которое мы чаще всего опираемся, – это чувственное эмоциональное “восприятие как ”, а не рассудочное, бесстрастное “восприятие что ”. Мы созданы для действий , а не для размышления. Это может существенно повлиять на все: от того, как мы обучаем, до того, как мы проводим общественное обсуждение, принимаем политические решения и воспринимаем личные отношения. Многое зависит от попытки довести бестелесный абстрактный подход до доступных человеку пределов: некоторые тенденции можно заметить {239} 239 См.: Kahneman 2003; Kahneman 2011. , лишь применяя статистические инструменты к большим объемам данных. Однако когда речь заходит о принятии политических решений, идея, будто выбор можно свести к математическим уравнениям, даже вредна. Мы мыслим эмоциональными, телесными образами {240} 240 См.: Lakoff and Johnson 1980. , и пока мы не понимаем эти “метафоры, которыми мы живем”, мы у них в плену.

Поскольку древнекитайские философы отстаивали практическую модель совершенствования, они уделяли большое внимание тренировке телесного разума (через физическую активность, практику визуализации, музыку, ритуал и медитацию) и куда меньшее – абстрактному теоретизированию и изучению первых принципов. Хотя запоминание играло свою роль, ученики должны были знать классику наизусть еще в юном возрасте; конечной целью было умение применять эту информацию к реальной жизни, гибко и творчески. Конфуций однажды заметил: “Если знаешь наизусть все триста Песен, но не разбираешься в порученном тебе государственном деле и не можешь, посланный в чужие земли, самостоятельно вести переговоры, то какая польза в Песнях, пусть ты даже помнишь их так много?!” Заучивание классических текстов еще не делает человека благородным мужем (дамой): нужно усвоить это знание, сделать его частью своего телесного сознания. На этом основывалось обучение в древнем Китае. Целью было создать своего рода гибкое ноу-хау , проиллюстрированное эффективным взаимодействием с миром. Образование должно быть “аналоговым”, целостным и ориентированным на деятельность.

Михай Чиксентмихайи и его коллеги оказали нам неоценимую услугу, сосредоточив свое внимание на роли “потока”. Но следует признать, что качества, которые были приписаны “потоку”, зависят в меньшей степени от сложностей и препятствий, чем от погруженности в Единое. Несомненно, кое-кому в силу нрава проще достичь у-вэй , покоряя все более крутые склоны или заключая все более изящные сделки. У-вэй , однако, можно обрести и ухаживая за своим садом, прогуливаясь в приятной местности или дурачась со своим ребенком. Более того, лишь такая основанная на ценностях спонтанность приводит к дэ . Признание роли дэ в доверии и взаимодействии между людьми не только помогает понять, почему парадокс у-вэй вообще существует, но и дает новое понимание динамики человеческих отношений. Она объясняет, почему попытки казаться привлекательным делают вас непривлекательным, а старание выглядеть крутым смотрится нелепо.

Интересно представить, какими были бы интеллектуальные траектории Европы и Азии, если бы в Китае моисты либо другие рационалисты одержали верх над конфуцианцами или если бы на Западе стала доминировать более приземленная аристотелевская модель. У абстрактной, рационалистической стратегии есть свои преимущества. Она легла в основу западной науки, а та привела к технической и экономической революции, и поэтому европейские колонизаторы явились к берегам Китая, а не наоборот. Пугающе много чернил ученые пролили, споря, почему современная наука возникла на Западе {241} 241 Рассмотрению вопроса, почему Китай не стал колыбелью науки, посвящен теперь уже почти 30-томный труд Science and Civilization in China (публикацию начал Джозеф Нидэм в 1954 году). О путях науки и рационализма в древнем Китае и древней Греции см.: Lloyd and Sivin 2002. , а не в Китае, который на протяжении большей части истории был куда лучше развит в техническом отношении, чье население было многочисленнее и лучше образованно. Наверное, нет одной-единственной причины, но убедительно выглядит мысль, что важным фактором стало глубокое подозрение по отношению к абстрактному мышлению как самоцели и вытекающая отсюда неспособность предложить бестелесный, “инструментальный” подход к миру.