Ирина Млодик - Ограниченные невозможности. Как жить в этом мире, если ты не такой, как все [litres]

– Дело в том, что на следующей неделе мы переезжаем в столицу. Меня назначили на новую должность, это очень ответственная работа и большое доверие, маме тоже предложили хорошее место. Я уже нашел для тебя отличную школу и договорился: тебя возьмут, хотя с твоими академическими знаниями, конечно, ты будешь какое-то время плестись в хвосте. Но мы наймем тебе репетиторов, и ты догонишь – разумеется, при условии, что будешь усердно трудиться.

– Я никуда не поеду, – она сама не верила, что произносит это.

– Тебя никто не спрашивает, – мама хлопнула бумагами по столу. – Тебя ставят в известность. Будь добра не осложнять нашу жизнь, у нас и без того много переживаний и дел. Ты должна быть счастлива, что мы создаем для тебя самые лучшие условия. Никто в этом городе не получает больше, чем ты!

– Я не поеду. Я останусь здесь с няней Жанин.

– Мы уже договорились с хорошей школой, тебя ждет блестящее будущее в столице, престижный институт. Несмотря на то что ты не проявляешь пока никаких очевидных талантов и способностей, столица дает тебе шанс получить отличное образование, а впоследствии при нашей протекции ты сможешь…

– Я не поеду, – она не могла произнести ничего другого, кроме этих трех слов, но именно их она повторяла с непоколебимой уверенностью, прямо глядя в отцовские светло-серые глаза.

– Ты что думаешь, мы оставим тебя здесь с Этой? Да мы уволили ее уже вчера вечером. Она получила расчет и больше не появится в этом доме! – мама даже зарделась от гнева. Белая не подозревала, насколько, оказывается, мама ненавидела Жанин.

– Я тебе всегда говорила, что эта вражеская профурсетка научит нашу дочь только плохому. И вот, полюбуйся! Она «не поедет»! То есть она думает, что может что-то решать, подумать только! Ты это слышишь?! – мама обращалась к отцу, но смотрела на дочь почти с отвращением, которое та чувствовала и раньше, но чаще всего оно было почти неуловимо. А теперь чувства вырвались наружу, и Белую обжигало материнским гневом и ненавистью.

– Послушай, дочь, – он так редко называл ее «дочерью». Белая страшно растерялась, ее уверенность сразу стала улетучиваться, а тело слабеть. Хотелось свернуться клубочком возле отцовских коленей и с полным доверием, глядя на него снизу вверх, совершенно по-детски сказать: «Что, пап?» и послушаться, сделать все, что бы он ни попросил. – Дело в том, что уже все решено. Поверь мне, мы хотим тебе только добра. Няня Женя, кстати, тоже. Она пожелала тебе всего хорошего, извинялась, что не могла проститься. Она полностью одобрила наше решение.

– Одобрила?!! Да кто она такая, чтобы одобрять! Она прислуга! Ты понял? Прислуга! Она никто!

– Подожди, не кричи. Конечно, прислуга. Мы, кстати, заплатили ей большие отступные, и она тоже уедет из города и, возможно, из страны, как всегда хотела, – скорее всего, уже уехала. Так что тебя здесь больше ничего не держит. Здесь же… провинция, даже университета нет. Где бы ты продолжала образование? В техникум связи пошла бы? Или в медицинское училище?

– Именно! Папа, я пойду в медицинское училище. Там с моими «талантами», как ты выразился, мне самое место. Тебе ли не знать про мои «академические знания»? Я же вас там только позорить буду – «дочь без особых способностей». А здесь я и без вас проживу, я уже взрослая (втайне она надеялась найти Жанин, не верила, что та так легко могла оставить ее, уйти не попрощавшись, не оставив адреса).

– Не говори чепухи! Взрослая она! Быстро иди в свою комнату, собирайся. Чемоданы на антресолях. И бери с собой только самое нужное, остальное все равно будем покупать на месте. Белая Ворона – вот точное прозвище дали тебе в школе. Ворона и есть! И еще выступает! Ишь, развыступалась! А все эта ваша няня. Была бы моя воля, и дня бы эта фифа здесь не проработала. Живо в комнату, я сказала!

Малыш завозился в кровати, вот-вот проснется. Похоже, пора давать ему лекарство, лучше не ждать, пока боли снова вернутся. Она развела порошок, подошла к кровати, подняла его голову, немного потную со сна.

– Малыш, выпей, и можешь поспать еще, если хочешь.

Мальчишка сглотнул лекарство, заморгал, заулыбался.

– Ты такая красивая, Белая, ты знаешь?

– Ты мое солнце. Похоже, ты единственный в этом городе, кто так думает. Давай будем вставать, раз проснулся.

– Война закончилась? Сегодня тоже тихо.

– Похоже на то. Тихо. – Она поставила на плиту кастрюльку с молоком, Малыш любил рисовую кашу с изюмом.

Пока она умывала его и помогала чистить зубы, он скалился в зеркало, строил рожи. Волосы торчком, заспанные синие глаза. Потешный, любимый ежик. Просто ребенок, совсем малыш.