Мария-Луиза Франц - Алхимическое активное воображение

Оглядываясь назад в историю, можно отметить: то, что мы считаем сейчас за две разные вещи, которые мы для ясности стараемся разводить, а именно то, что в рамках юнгианской терминологии мы называем коллективным бессознательным, и то, что в физике мы называем материей, — были в рамках алхимии единым: психикой. Вы уже знаете, что Юнг также был убежден, что они являлись одним и тем же неизвестным, проявляясь отлично для нас в зависимости от того, наблюдаем мы его извне или изнутри. Если вы подходите к вопросу экстравертно и наблюдаете его со стороны, вы называете это материя. Если ваш подход интровертен и вы наблюдаете его изнутри, вы называете это коллективным бессознательным. Эта дуалистичность наблюдается, например, в таких книгах, как «Физические и мистические мнения», известном древнем трактате, приписываемому Демокриту. Под понятием physika он имеет в виду рецептуру химии, а под понятием mystika — теоретический религиозно-философский аспект, достигаемый путем медитации. Это двойственность существует до пор, например, в теоретической физике, где есть двойное направление мысли.

Для архаического человека все материалы были и, можно сказать, до сих пор остаются, в конечном счете, неведомыми сущностями в отношении их окончательной сути. Поэтому в ранних греческих трактатах они носят имена, игру слов которых просто невозможно перевести.

Например, сера называется theion, что также означает «божественный». Часто упоминается материал, называемый arsenikon. «Arsenikon» означает просто «мужской», и, в отличие от theion, в старых трактатах невозможно определить, какой материал имеется в виду: это может быть что угодно. Таким образом, переводя старые алхимические трактаты, просто оставляют имя arsenikon как мужское вещество, потому что это слово обозначает любое вещество, которое является жарким и которое «атакует любое другое вещество». Так что все кислоты по сути мужчины, потому что они разрушают, они нападают на другие материалы. С другой стороны, серебро — это материал женский и пассивный, потому что оно очень легко атакуемо и разрушимо. Любой горячее вещество, которое имеет тенденцию изменять другие вещества, в химии называли arsenikon. В наши дни это слово имеет только одно значение — мышьяк (arsenic), но раньше это было не так.

Каждый автор имел в виду некоторые специфические вещества, но мы не можем узнать, какие. Есть даже предложения, которые содержат слово theion, божественное, и нельзя сказать, следует ли переводить это как основную божественную тайну вселенной или как серу! Именно поэтому вы не сможете использовать практически ни один из переводов, и придется учиться греческому и латинскому, чтобы переводить самому.

Из-за присутствия экстравертных тенденций в истории науки современные историки химии всегда переводят theion как серу, но существуют контексты, где этот перевод кажется чрезвычайно сомнительным и где можно было бы точно так же сделать его в ином значении божественной таинственной субстанции, тайного Бога внутри материи. Любопытство человека, которое подтолкнуло его к экспериментам с материалами, всегда основывалось на идее, что косвенно он может узнать больше о Боге или божественной тайне, абсолютной загадке бытия. Так же как, глядя на картину или какую-то поделку и размышляя о ней, можно выяснить много нового о ее создателе, по аналогии люди всегда считали, что, разгадывая тайны космоса и бытия, они также становятся ближе к этой таинственной силе, которая создала все это, кем или чем бы она ни являлась.

Этот мифологический архетипический импульс, стоящий за призывом ученых к поиску истины, до сих пор живет в великих ученых наших дней. Абсолютный динамический импульс к тому, чтобы стать антифизиком, основан на желании узнать больше о Боге. Когда во время дискуссии с Нильсом Бором Эйнштейн вдруг в состоянии аффекта воскликнул: «Бог не играет в кости!», он выдал себя с головой. Кроме того, узнав, что принцип четности уже неверен и был разрушен, Паули сразу произнес: «Тогда Бог все-таки левша». Это указывает на одно: ученые — поистине алхимики современности, и их интерес в раскрытии тайны материи до сих пор поддерживается не только материалистическими идеями, или оппортунизмом, или академическими амбициями, как обычно бывает у людей не очень умных. У действительно же выдающихся и творческих ученых те же мотивы, что и у алхимиков: узнать больше о духе или божественной субстанции или, как это еще называют, о лежащем в основе всего сущего.