Мария-Луиза Франц: Алхимическое активное воображение

Два противоположных полюса человеческой натуры в целом, экстраверсия и интроверсия [5] Ср. С.G. Jung, cw 6, «Psychological Types». , играют огромную роль как в истории алхимии, так и в истории всех других наук. Греческие теоретики натурфилософии были более интроверты, а египетские технологи — экстраверты, но когда два этих потока встретились, они странным образом пересеклись: греки стали заинтересованы в конкретных материальных, а египтяне — в своих психологических внутренних аспектах. Несмотря на эту эволюцию, внутреннее противостояние и переливы их интровертных и экстравертных позиций продолжились.

Таким образом, с самого начала, всегда были некие химические трактаты, в которых больше внимания стало уделяться конкретным действиям: возьмите этого столько-то; убедитесь, что материал чистый, и смешайте его с тем-то таким-то образом. Или же там были рисунки, показывающие, как сделать печь и как собрать новые реторты и сосуды. С XVI века эта тенденция возобладала, и в наши дни наука создана в рамках парадигмы одностороннего, экспериментального и экстравертного пути. Если, например, вы читаете «Алхимию» Холмьярда [6] Е.J. Holmyard, «Alchemy» (Harmondsworth (U.K.) and New York: Penguin, 1957). , то обнаружите, что он описывает историю алхимии в рамках экстравертного пути и рассказывает вам только об этом.

Можно сказать, что в наше время произошел большой перелом в области естественных наук; экстравертная линия дошла до предела, ее преувеличение привело в тупик, и ведущие ученые в рамках современной физики попытались еще раз взглянуть на субъективный фактор. Все началось с открытия, что нельзя отделить экспериментатора от самого эксперимента, и я думаю, что это неизбежно приведет к осознанию того, что нельзя не только отделить наблюдателя, но и отделить его субъективные установки вообще. Сейчас мы находимся на грани обращения к более интровертному подходу, который оперирует большей осведомленностью о внутреннем состоянии и субъективных и теоретических предпосылках в рамках эксперимента.

Интровертный подход с самого начала представляли такие люди, как Зосима и шиитский мистик X века по имени Мухаммед ибн Умаил, к примеру, если брать арабов, который цитировался в латинских текстах под именем Старший (Senior). Он был шейхом, и «старший» — просто перевод этого титула. Эти алхимики подошли к проблеме с другой стороны, предполагающей, что разгадка тайны, которую они искали, тайны структуры Вселенной, была в них самих, в их собственных телах и в той части их личности, которую мы называем бессознательным, но там, где они видели источник собственного материального бытия.

Они считали, что вместо того, чтобы браться за внешние материалы, можно было бы с тем же успехом заглянуть внутрь себя и получить информацию непосредственно от этой тайны, потому что она есть одно с вами. Так как адепт является частью тайны космического существования, он мог бы, нисколько не проигрывая от этого, наблюдать ее непосредственно. И даже более того, он может спросить материю, таинство которой лежит во всем, о том, что она есть, и ему будет явлен ответ. Вместо того чтобы рассматривать кусок железа как мертвый объект, который будет брошен в сосуд, а затем обработан для того, чтобы посмотреть, что же выйдет, можно было бы, например, взять его и спросить, что он такое, чем он был, что делал, что он чувствует, когда плавится. Так как все эти материалы уже в вас, вы можете связаться с ними непосредственно, напрямую. Таким образом эти алхимики связывались с тем, что мы сейчас называем «коллективное бессознательное», которое ими также предугадывалось в собственных телах. Они связывались с этими силами напрямую через то, что называли медитацией, и, следовательно, большинство из этих интровертных алхимиков всегда подчеркивали тот факт, что человек должен экспериментировать не только с внешними объектами, но и на фазе опуса интроверсии с молитвой и медитацией, сравнимой с некоторыми видами йоги. С помощью этой медитации творец строил правильную гипотезу или получал информацию о том, что он делает, и о материалах, которые исследует. Или он, например, говорит непосредственно с ртутью или железом, и если вы поговорите с ртутью и железом, то, естественно, бессознательное заполняет пробел с персонификацией. Это вроде того, как Меркурий возникает, чтобы сказать адепту о том, чем он, Меркурий, является, а также рассказать, что душа золота появится для того, чтобы выявить, кем и чем является бог Солнца.