Кара Линн - Все взрослые несчастны

Колесо фантазии, отчаянно скрипя несмазанными шестеренками, вяло оборачивается вокруг своей оси, выдавая что-то совсем не такое потрясающее и поразительное, как нам бы хотелось. Разве не обидно до слез, что, повзрослев, мы оставляем позади такое важное, такое позитивное умение? Отказываемся от него в угоду чему-то гораздо менее важному…

Раньше я могла фонтанировать такими экстраординарными мыслями и предложениями, что мои друзья и знакомые хватались за голову с вопросами о том, откуда я вообще беру такие идеи. И я никогда не задумывалась об этом, считая это чем-то вроде данности. И лишь когда пришло мое время стряхнуть со своих плеч остатки детства, я вдруг ощутила, что происходит нечто неладное.

Почему теперь, чтобы необычно украсить квартиру к Рождеству, мне приходится заглядывать в интернет в поисках оригинальных идей? Почему отныне я нуждаюсь в чужой фантазии? И куда подевалась моя собственная? Почему попытка выдумать нечто ужасно новое дается литрами пота и пригоршней таблеток от мигрени, когда еще в недалеком прошлом эти идеи самолично лезли в мою неспокойную голову?

И тогда я попыталась вспомнить о том, когда я давала волю своей фантазии в последний раз. Когда я по-настоящему о чем-то мечтала, целиком погружаясь в этот мир и переставая воспринимать реальный, окружающий. Мечтать не о том, как я куплю новый диван или отправлюсь на ужин в ресторан, а о чем-то действительно волшебном… В тот момент мне стало больно и тоскливо от осознания собственной вины. Потому что ничего подходящего для грандиозной или волнующей, истинной мечты, мне не вспомнилось. Ни за три минувших года, ни даже, кажется, за пять лет.

Я давно перестала кормить свое голодное воображение. И оно погибло от истощения, скорчившись до чего-то уродливого, неспособного более ожить. Реанимировать его более не представлялось возможным, и все, чего я от него добивалась – это какие-то жалкие, совсем не грандиозные и не потрясающие мысли. Такие, каких и так до отвала найдется в каждой взрослой голове.

Тогда я решила, что вновь начну мечтать. Понемногу, так, как у меня теперь будет получаться. Чтобы хотя бы просто поддерживать существование отмершего чувства, не давая ему покинуть меня навсегда. И чтобы начать хотя бы с чего-то, я принялась мельком погружаться в воображение, пока гуляла на улице.

Я глазела в темные окна высотных домов, проходя мимо, и пыталась представить, чем сейчас могли заниматься люди, не появившиеся в эту ночь дома. Конечно, большая часть черных окон означала лишь то, что обитатели квартир благополучно спали. Но ведь были и те ячейки каменного строения, в которых сейчас на самом деле было пусто.

Я заставила себя поразмышлять о том, чем могли быть заняты все эти люди. Возможно, кто-то еще не вернулся с работы. Единицы могут коротать ночи на больничной койке. Кто-то просто уехал из города… Но это не был голос воображения. Это рассуждал всего лишь взрослый человек.

Тогда я впервые ощутила присутствие старого друга – фантазии, которая робко плеснулась в глубинах моего мозга. Она шепнула мне всего лишь на миг о том, что кто-то сейчас может нежиться в объятиях любимого человека на морском побережье, а кто-то – гулять под светом тусклой осенней луны, собирая опавшие листья. И я ясно увидела эти воображаемые картины перед внутренним взором. Это было непередаваемое ощущение, будто я вновь обрела какую-то потерянную силу или суперспособность.

В эти мгновения не существовало ничего, кроме моего воображения. Оно заставило меня забыть о том, где я нахожусь, и что происходит вокруг меня, куда и зачем я иду, и кто я вообще такая. Все, что меня окружало – призрачный образ ожившей фантазии, поспешившей мне на выручку. Да, это все равно было слишком слабо. Совсем не так, как в далеком детстве. Никто из моих воображаемых ночных персонажей не собирался лететь на Луну и не охотился на восставших из могил местного кладбища зомби.

Возможно, так как раньше, мое воображение уже не будет работать никогда. Я даже допускаю мысль о том, что первоначальный уровень фантазии, встречающийся у маленьких детей, не может существовать в сознании человека, успевшего скопить кое-какой жизненный опыт. Но все это не так уж важно. Если вы прочувствуете всей своей душой потрясающую разницу в жизни, где осталось место мечтам, и существованию, где их давно нет, то точно не захотите причислить себя ко второму варианту. Даже самое скудное, самое выдохшееся воображение гораздо лучше его полного отсутствия.