Николай Государев - Треугольный человек

В случае одаренности мы имеем дело со вторичной гипертимией, берущей истоки в обилии способностей и только с ними связанной. Если же гипертимия, как свойство сильной, подвижной нервной системы, как свойство устойчивого положительно эмоционального тонуса психики, генетически задана наравне со способностями, то характер и судьба таких людей приобретает иную особенность.

Юные, одаренные, энергичные. Если нет у государства надобности в их творческой инициативе, они пускаются во все тяжкие — разнузданную вольницу, лихой разбой, авантюры и пьянство. Если есть социальный заказ на их талант и активность самовыражения — становятся в авангарде великих дел, героями своего времени, творцами истории. Бонапарт жадно искал таланты, имел на них зоркий глаз. Он хотел, чтобы весь правительственный аппарат состоял из высокоодаренных людей. Но судьбы этих людей, постоянно рискующих жизнью и одновременно бесконечно жадных до ее даров, как правило, кратки и трагичны. И даже те, кто выживает в пекле опасностей, в более зрелом возрасте, пресыщенные, ощущают неимоверную пустоту, бессмысленность дальнейшего существования, вынести которое уже не могут. «„Когорта Бонапарта“ — „железная когорта“ молодых, беззаботных, ничего не страшившихся людей, смело уверовавших, что над ними сияет звезда счастья, — что стало с ней? Мюрион, Сулковский погибли в начале пути… Ланн остался равнодушен и к титулам, и к деньгам. В 1809 году он был убит. Та же участь ждала Дюрока, он погиб в 1813 году; Бертье в 1815 году кончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна, как Жюно». Так писал о соратниках Наполеона его биограф А. Манфред.

Ну а в начале своего жизненного пути они постоянно чувствуют, помимо восторга бытия (жизни с размахом, нараспашку), избыток душевных сил, необходимость выплеснуть их, неистребимое желание к самовыражению, испытаниям своих не использованных еще тайных ресурсов, не вскрытых пока способностей. Они искатели приключений, острых ощущений, новых ситуаций, открывающих незнакомое не только в окружающем мире, но и в них самих. «Ведь счастье, — как писал Веллерсхоф, — это пьянящее чувство восторга, когда кидаешься в пучину жизни, смело ныряешь в глубину, зная, что тебя вынесет наверх, на гребень новой волны, зная, что не утонешь, что непобедим». Они верят в особое покровительство судьбы — и потому предприимчивы, бесстрашны в риске. У древних греков это называлось ПАЛЛАДИУМ — святыня, простирающая над человечеством свое покровительство и заступничество. У православных есть Николай Угодник, у католиков — Дева Мария (Эдит Пиаф, нищая парижанка, вознесшаяся к мировой немеркнущей славе, верила, что находится с ней в самых доверительных отношениях). Впрочем, называют это по-разному: «звездой», «таланом», «везением»…

Мы уже говорили, что одаренность имеет свой «голос», твердо диктующий принятие решений: в интуиции и импровизации, в озарениях, в самобытном индивидуальном стиле, в нестандартных выборах. Слов сказано много, но их смысл один. Во всех случаях процесс принятия решений «свернут», как бы подсказан кем-то, как бы явлен самим собой — то, что Александр Македонский назвал «потос» (наваждение). Приведу пример жизни принца Шарля Нассау-Зигена, полной героических приключений. Юношей он уже сражался за Францию с войсками Фридриха II, участвовал в кругосветном плавании Бугенвиля, таитяне просили его стать их королем. Человек исключительной храбрости, он охотился один на львов и тигров, пытался, участвуя в войне с англичанами, взять с моря Гибралтар. В газетах его именовали «последний паладин Европы». В России при Екатерине II штурмовал Очаков, одержал важную победу на море над турками, получил чин контр-адмирала.

Меня, еще мальчишку, прочитавшего роман А. Толстого «Петр Первый», поразила судьба Александра Даниловича Меншикова. Выходец из простонародья, поднявшийся в своем отечестве до уровня второй в государстве персоны, ближайший, а после смерти Франца Лефорта единственный на многие годы друг Петра I. Несколько штрихов к его портрету, думаю, в достаточной мере обрисуют гипертимную натуру «светлейшего», наложившую отпечаток на его деяния, особенности судьбы. В монографии, посвященной Петру, Н. Павленко пишет, что царь располагал лишь двумя полководцами, которым он доверял руководство ответственными операциями: Шереметевым и Меншиковым. «Светлейший» по складу характера и особенностям дарования являл полную противоположность Шереметеву. Старый фельдмаршал был осторожен, действовал размеренно, долго взвешивая каждое решение; Меншиков, напротив, был горяч и нетерпелив. Шереметев никогда не рисковал, для Меншикова риск был родной стихией. Он презирал опасность, лез в пекло сражения, будучи твердо уверен, что предназначенная для него пуля еще не отлита. Словом, у Меншикова был свой почерк ведения боя; туда где от полководца требовалась дерзость, отчаянный риск, быстрота, стремительный натиск, и посылал его Петр.