Наталья Краснова - 1000 и 1 ночь без секса. Черная книга. Чем занималась я, пока вы занимались сексом

И, глядя на обеих этих звезд, на Шер и Ким, я отчетливо поняла: «Наташа, какой бы выбор ты ни сделала, ты об этом впоследствии пожалеешь». Всегда есть последствия выбора. «Наташа, — сказала я себе строго. — Либо ты будешь выглядеть старой, либо толстой. Выбирай!»

Знаете, какое я платье купила?

Оба. Я купила оба платья, потому что не смогла решить, какое мне выбрать. Знаете, какое из этих платьев я чаще всего ношу?

Никакое. Я не ношу ни одно из этих платьев. Потому что по факту я до сих пор не сделала выбор.

Так себя чувствуют девочки, когда им нужно выбрать из двух парней одного. И начинается «примерка»: а у этого красивые усы, а у этого красивые трусы… И в итоге у девушки как бы два парня, но фактически она как бы одна. Сделайте усилие, сделайте выбор. Либо откажитесь делать выбор — это (как заметил кто-то из великих) тоже выбор.

Как говорит умный мужчина, а по совместительству и хороший психолог Михаил Лабковский: «Выбор всегда предполагает отказ».

Пытаясь усидеть на двух стульях, ты рискуешь порвать себе жопу. Сделай выбор и пересядь на тот стул, который удобнее.

«К сожалению, нынешние мужчины тупые и не ценят хороших, умных, добрых девушек, как я. Им всем подавай таких, как Вы. Я хочу стать известной и популярной, блогером, актрисой или певицей. И тогда вокруг меня будут мужчины, и я наконец-то встречу своего единственного!»

Лена, спасибо за комплимент. Поразительно, что в противовес хорошим, добрым и красивым вдруг поставили меня. Очевидно, всю такую стремную, злую и страшную. Но суть вопроса не в этом: гарантирует ли популярность встречу с мужчиной своей мечты? Спойлер: уже три года единственные мужчины, которые приглашают меня в ресторан, — это журналисты, чтобы взять какое-нибудь очередное интервью.

С самого детства я тоже мечтала стать известной певицей. В 12 лет заматывалась в простыню или в штору, включала пластинку Валентины Легкоступовой, самозабвенно махала руками, держа в одной из них расческу, и орала, глядя в зеркало: «Подороооожник-трава, мне бы догадааааться…»

В 15 лет я хотела стать звездой еще сильнее, чем в 12. Я мечтала вырасти и прославиться. Я хотела быть певицей, как Алла Пугачева. Или актрисой, как Мэрилин Монро. Или проституткой, как Джулия Робертс… ну, конечно, не сама Джулия Робертс, а ее героиня в фильме «Красотка». Все девочки во дворе хотели стать такой проституткой, которая красивая, умеет водить «бентли» Ричарда Гира и ни с кем не спит, кроме этого самого Ричарда Гира. Вот такой проституткой мы мечтали стать. Этакой проституткой-девственницей.

Чтобы смастерить наряд, как у Красотки, я в 16 лет скрепила синюю юбку и белую футболку на животе кольцом, снятым с гардины. Угол шторы уныло повис. Костюм Красотки на мне тоже уныло повис. Но я не отчаялась, а продолжила превращаться в умопомрачительную Джулию Робертс. Я надела мамины сапоги, но они доставали мне лишь до колен, поэтому я решительно обмотала ноги от края сапога до середины бедра черным скотчем (точнее, синей изолентой, прокрашенной черным фломастером). И так ходила по квартире, повторяя цитаты из любимого фильма, готовая получить «Оскар». Потом с работы пришла мама и повторяла цитаты из другого любимого фильма: «Красота-то какая… Лепотааа». Потом мне дали ремня. Вместо «Оскара». Но я тоже в конце плакала, как и на вручении чертовой статуэтки.

В 17 лет я вдруг решила стать известным писателем, поскольку оказалось, что петь, танцевать и быть проституткой на людях я стесняюсь, а вот писать сценарии и книги у меня получается вполне неплохо.

В 20 лет я получила первый гонорар за свой текст.

В 25 лет я получила первый гонорар за выступление в региональном «Камеди».

В 27 лет я получила первый гонорар за выступление на федеральном канале в юмористическом шоу.

В 35 лет я получила по шее от федерального канала и сильно приуныла.

В 36 лет что-то пошло не так, и я стала блогером. Но по сути ничего не изменилось: я просто продолжила писать юмор и играть роли. Изменилось только одно: меня стали узнавать на улицах, ко мне подходили люди, делали селфи, обнимали, искренне радовались. Я впервые подумала: вот же, это же уже популярность?

Каждый раз, когда на улице незнакомая девочка делает селфи со мной, я вижу, как трясется телефон в ее руке, слышу ее «блин, это так волнительно — стоять рядом с вами» и думаю: «Я же не Ким Чен Ын, че тут волноваться?»