Йоханн Хари - Пункт назначения - Счастье

Я начал все правильно понимать, только когда встретился в Канаде с профессором психологии Робертом Коленбергом. Он также когда-то полагал, что депрессия и тревога – разные вещи. Но, изучая их уже более двадцати лет, он сделал вывод: «…данные указывают на то, что они не так уж различны». На практике «…диагнозы, особенно депрессия и тревога, пересекаются». Иногда одно более выражено, чем другое: у вас наблюдаются панические атаки в этом месяце, и вы много плачете в следующем. Однако идея, что они не взаимосвязаны, как, скажем, пневмония и перелом ноги, не подтверждается доказательствами.

Аргументы Роберта победили в научных спорах. Последние несколько лет Национальный институт здравоохранения – основной орган финансирования медицинских исследований в США – прекратил финансирование исследований [16] …прекратил финансирование исследования… https://www.nimh.nih.gov/about/directors/thomas-insel/blog/2013/transforming-diagnosis.shtml , доступно с 10 января 2017. , которые представляют депрессию и тревогу как разные заболевания. «Требуется нечто более реалистичное, что соответствует тому, чем занимаются люди в реальной клинической практике», – объяснили представители института.

Теперь я вижу депрессию и тревогу как кавер-версию одной и той же песни разных групп. Депрессия – это версия пессимистической эмо-группы, а тревога – кавер-версия кричащей группы хеви-метал, но основные ноты одинаковы. Они не идентичны, но похожи [17] Они не идентичны, но похожи. Для дальнейшего контекста смотрите Edward Shorter, How Everyone Became Depressed: The Rise and Fall of the Nervous Breakdown (New York: Oxford University Press, 2013). В этой теме я бы сделал исключение для состояний, вызванных травматическим опытом. Например, вы находитесь в самолете, который падает, и у вас развивается страх полета. Они также классифицированы как «тревожные расстройства», но не те, что я обсуждаю в этой книге. Существует другая наука, изучающая их. В основном они имеют другой набор причин. .

Второе открытие произошло, когда я изучал девять причин депрессии и тревоги. Когда я писал о депрессии и тревоге в прошлом, всегда начинал с объяснения: я не имею в виду несчастье. Несчастье и депрессия – совершенно разные вещи. Ничто так не выводит из себя человека в депрессии, как совет взбодриться. Это звучит как предложение сходить на танцы человеку, который сломал обе ноги.

Однако, разбираясь со всем дальше, я заметил кое-что, чего не мог проигнорировать. Силы, которые вызывают у некоторых из нас депрессию и сильное беспокойство, в то же время делают несчастными еще больше здоровых людей. Получается, существует связь между несчастьем и депрессией. И все же они отличаются. Точно так же, как потеря пальца в автомобильной аварии отличается от потери руки, а падение на улице отличается от падения со скалы. Но они связаны между собой. Вот почему люди, которые не подавлены и не страдают депрессией, согласятся со многим, о чем я хочу здесь поговорить.

Читая книгу, пожалуйста, постарайтесь найти и познакомиться с научными исследованиями, на которые я делаю ссылки в примечаниях. Постарайтесь взглянуть на них без предубеждений. Ставки слишком высоки для нас, чтобы понимать что-то неправильно. То, к чему я пришел потом, могло бы меня шокировать вначале.

Нас систематически дезинформировали о том, что такое стресс и тревога.

Я верил двум сказкам о депрессии в моей жизни. Первые свои восемнадцать лет я думал: «все в моей голове», то есть все нереально, воображаемо, ложь, потворство, смущение, слабость. Потом, в течение следующих тринадцати лет, я верил, что «все это в моей голове» по причине дисфункции мозга.

Однако мне предстояло узнать, что и первое и второе – ложь. Первичная причина усиления депрессии и тревоги не в нашей голове. Как я выяснил, она главным образом порождается внешним миром и тем, как мы в нем живем. Я узнал, что есть по крайней мере девять доказанных причин депрессии и тревоги (хотя никто не сводил их вместе раньше). Многие из них возникают рядом с нами, заставляя чувствовать себя радикально хуже.

Мне было нелегко прийти к такому пониманию. Вы увидите, я долго цеплялся за свою старую историю о депрессии, вызванную дисфункцией мозга. Я боролся за нее и отказывался видеть доказательства, которые мне предоставляли. Это не было плавным скольжением к иному пониманию. Это была настоящая борьба [18] «Это была настоящая борьба» На протяжении всей этой книги я опираюсь на два разных опыта, которые накопил за эти годы. Во-первых, мне дали хорошую подготовку в области социальных наук, когда я учился в Кембриджском университете. Социальные науки изучают, как живут люди. Они варьируется от психологии до социологии и антропологии. Моя подготовка, надеюсь, позволяет мне правильно видеть доказательства и делать правомерные выводы. Второй опыт связан с умением повествования. Я был журналистом 15 лет и узнал, что мы все впитываем информацию гораздо лучше, если она подается через историю другого человека. Поэтому я расскажу вам об этой науке через свою историю и истории удивительных людей, которых я узнал. Но отдельная история многого не доказывает. Множественное число анекдотов не является доказательством. Вот почему я пытался описывать только личные истории, которые иллюстрируют научные доказательства или ведут нас к ним. Наука приходит первой. Истории, выходящие за рамки доказательств, и вопросы, по которым ученые серьезно расходятся во мнениях, я отмечаю и предупреждаю вас об этом. .