Эрик Ванс - Внушаемый мозг. Как мы себя обманываем и исцеляем

Конечно, все это не более чем догадки. По лабораторным исследованиям мы знаем, что для возникновения ноцебо бывает достаточно нескольких слов. Мы также знаем, что общественное мнение усиливает эффект плацебо. Но что нам известно об истории тысячелетнего проклятия? Не так много. Я хочу узнать об этом побольше и звоню профессору Мичиганского университета Джону-Кару Зубьете.

Зубьета — эксперт по исследованиям плацебо и ноцебо. Он первым раскрыл суть этих механизмов, объяснил их отличия. Зубьета хорошо представляет себе, как наш мозг может воздействовать на тело. Некоторое время мы беседуем о лабораторных исследованиях болезни Паркинсона и боли, а потом разговор заходит о черной магии.

«Давай представим визит к целителю, который лечит молитвой. Он уверяет, что все прекрасно, что его методы невероятно действенны и у тебя все будет отлично, — говорит Зубьета. — Но ты можешь попасть к совсем другому „лекарю“. Он скажет, что ты, вообще-то, плохой человек, что ты проклят. И если поверишь этому, ты в заднице… Правда, проверить это экспериментально не так уж просто».

Меня веселит всплывшая в воображении картина: толпа людей в белых халатах окружила колдуна. Он жжет свечи, пытаясь наслать проклятие на человека в соседнем кабинете. А потом мне в голову приходит одновременно прекрасная и ужасная идея. Я могу использовать методы, непозволительные с точки зрения настоящих ученых. У меня есть доступ к людям, практикующим оккультные ритуалы, и собственный обостренный здравый смысл. Я решаю найти кого-то, кто наложит на меня проклятие.

Я не верю в проклятия как таковые, но, как говорится, чего не знаю, того не знаю. Уважающий себя экспериментатор приступает к опытам без всяких предубеждений. Тем не менее я почти уверен, что проклятие будет давить на сознание. Если повезет, я поддамся негативным ожиданиям и стану мнительным. Если повезет еще больше, мое подсознание активирует эффект ноцебо. А если уж совсем-совсем повезет, я почувствую какую-нибудь загадочную хроническую боль или вообще по-настоящему расхвораюсь.

Вот такой я ненормальный.

За определенную плату любой брухо будет счастлив наложить на меня проклятие. Я делюсь идеей с друзьями, и они реагируют так, словно я собрался лететь в Сирию и брать интервью у террористов. В чате я обсуждаю это с фотокорреспондентом, побывавшим во многих горячих точках.

— У тебя скоро будет ребенок, — как бы напоминает он.

Я говорю, что жена остается дома (при этом умалчиваю, что она категорически со мной не согласна). Мой собеседник пишет:

— Это может оказаться худшей твоей идеей. Что, если ты умрешь? Вспомни Кеннеди!

Действительно, очень многие члены этой семьи умерли довольно рано, но в проклятие Кеннеди я не верю.

В сети обсуждаются самые разные теории, якобы объясняющие причины их потерь. По одной из версий, глава рода Джо Кеннеди однажды нагрубил пережившему холокост, и это повлекло десятилетия смертей и неудач. Еще говорят, что один из предков клана Кеннеди нечаянно наступил на жилище фей где-то в Ирландии. А уж феи-то знают, как отомстить.

История семьи Кеннеди позволяет по-настоящему разобраться, реальна ли сила проклятий. Проклятие нужно рассматривать с точки зрения статистики, а не магии. Совершенно очевидно, что мы не всегда ведем себя как разумные создания. Редкие счастливые обладатели безупречного логического мышления отлично знают, что в жизни про́клятых людей негативные события происходят, в общем-то, не чаще, чем у всех остальных.

Но мозг большинства устроен иначе. Мы переживаем негативный опыт, а потом «отматываем назад», ищем причину в событиях прошлого. Эта логическая ошибка стара как мир. О ней знали античные авторы. Римляне так формулировали этот ложный постулат: post hoc, ergo propter hoc (после этого, значит, вследствие этого). Если на вас падает пианино, это потому, что две недели назад вы прошли под лестницей. Правда, сотни людей ежедневно используют лестницы, проходят под ними, но пианино на них никогда не свалится. Но это уже неважно.

Даже сама мысль о том, что семейные неудачи связаны с проклятием, очень сильна. Как и ноцебо, ее питает страх, а не надежда. Допустим, вас благословят. Вызовет ли это такие же сильные эмоции, как проклятие? Все формы негативных ожиданий (проклятия, массовая истерия, «лабораторный» ноцебо) действуют моментально. Это отличает их от позитивных ожиданий.

Возможно, я слишком самоуверен. Но после того как все попытались меня отговорить, я решаю навлечь на себя проклятие.