Екатерина Иванова - Как понять себя и мир? Журнал «Нож» - избранные статьи

Впрочем, некоторые «борцы с прогрессом» воспримут гибель от голода и холода большей части населения Земли как вполне допустимый, а то и желательный сценарий. Среди них – финский публицист и активист Каарло Пентти Линкола. Он один из сторонников «глубокой экологии» – теории, в которой все живые существа и биологические сообщества признаются равноценными и равнозначными, вне зависимости от того, какую роль они играют в жизни человека. Этим обусловлены и его политические взгляды: Линкола защищает переход к сельскому хозяйству и натуральному обмену при сокращении населения планеты примерно в 10 раз.

Линкола считает возможными и полезными такие методы уменьшения человеческой популяции, как применение ядерного, химического и бактериологического оружия в наиболее густонаселенных регионах мира. По его мнению, одной из важнейших социальных задач является снижение ценности человеческой жизни.

В России же антитехнологические идеи нашли своих сторонников и защитников в ультраправой среде.

Один из самых ярких ультраправых технофобов России – скандально известный предприниматель Герман Стерлигов, заявляющий о необходимости уголовного наказания за занятия физикой, химией и биологией. Он ратует за расселение жителей России по деревням, а также учреждение «всемирного союза непидарасов».

Стерлигов утверждает, что революции 1917 года не было, царь Николай II и британский король Георг V – одно лицо, а Российская империя была передана Ротшильдам для ускоренной разработки ее минеральных ресурсов, найденных «проклятыми геологами».

Как и многие другие радикальные технофобы, Стерлигов олицетворяет собой прежде всего страх – перед будущим, перед изменениями, перед сложностью современного общества и разнообразием человеческих взаимоотношений. Страх, с которым хочется оказаться в далеком прошлом, таком уютном и кажущимся понятным, с простыми целями, социальными взаимодействиями и образом жизни.

В 2016 году в Мексике родился первый ребенок от трех родителей: митохондриальную ДНК его матери заменили на донорскую, чтобы ребенку не передалось тяжелое наследственное заболевание. С помощью CRISPR можно отредактировать геном будущего ребенка и вырезать из него вредные мутации – схема уже опробована в случае с кардиомиопатией. Женщинам, возможно, вскоре не придется рожать: ребенка можно будет выносить в искусственной матке. Для клонирования человека нет особенных препятствий, кроме этических. Старение объявлено очередной болезнью, которую можно и нужно лечить. Потенциал применения биотехнологий может оказаться шире, чем это представлялось многим научным фантастам – но новые решения ставят человечество перед совершенно новыми вопросами, к которым мы не готовы.

Вопрос о том, как должны применяться новые технологии, касается не только тех, кто их разрабатывает. Биология и медицина меняют наши представления о жизни и смерти; о том, что естественно, а что поддается вмешательству и сознательному контролю. С помощью технологии CRISPR можно не только предотвратить серьезные генетические заболевания, но и, к примеру, избавиться от запаха пота из-под мышек. Но можно ли разрешить родителям определять будущую генетическую судьбу своего ребенка? Вряд ли ребенок предпочел бы родиться с синдромом Лея и умереть в течение первых пяти лет жизни. Но в остальном генетическое моделирование эмбрионов выглядит спорным занятием. В конце концов, у эмбриона не попросишь информированного согласия.

В Европе и США последние полвека активно обсуждается право на эвтаназию и аборт, этические последствия клонирования, суррогатного материнства и других технологических изменений. Насколько глубоко мы можем вмешиваться в естественные процессы и что вообще можно считать «естественным»?

Моральными дилеммами, которые возникают на стыке этики, медицины и технологии, занимается биоэтика – дисциплина, которая возникла в США в 1970-е годы. И началась она с права на смерть.

Как правильно умирать

В 1975 году 21-летняя жительница штата Нью-Джерси Карен Квинлан вернулась домой с вечеринки, упала на пол и перестала дышать. Ее мозг не получал кислорода и отключился; несколько месяцев она пролежала в глубокой коме под аппаратом искусственного дыхания. В начале 1976 года ее мать попросила врачей отсоединить Карен от аппарата. Она сослалась на собственную просьбу Карен, которую она произнесла после того, как два ее друга мучительным образом умерли от рака.