Мэри Пайфер - Воскрешение Офелии. Секреты девочек-подростков

Холли совершила типичную ошибку, как и многие девушки-подростки: она эксплуатировала собственную сексуальность, чтобы добиться любви. Ей нужна была духовная близость, а не секс, а больше всего она нуждалась в теплых отношениях с отцом. Мы побеседовали о том, как получилось, что они с отцом друг другу совсем чужие, и я пригласила Дейла на консультацию. На первой нашей встрече он вел себя еще более неуклюже, чем Холли. Он сидел как истукан, скрестив руки на груди, и на все мои вопросы отвечал только: «Да, мэм» [26].

«Мы никогда не беседуем», – с упреком сказала Холли.

«Вот это мама твоя лучше умела делать, – сказал Дейл. – А я с детьми как-то не очень говорить умею».

Я поинтересовалась, хотели бы они сблизиться друг с другом. Холли закрутила прядь волос вокруг пальчика и застенчиво кивнула. Дейл поперхнулся, а потом сказал: «Это единственное, чего я хочу. А иначе зачем мне жить-то?»

Я посоветовала им двигаться к этой цели не спеша. Ни у одного из них не было положительного опыта в общении, и они бы расстроились, если бы что-то пошло не так. Я предложила: «Можно вместе готовить еду или сесть в машину и поехать посмотреть на рождественскую иллюминацию».

Когда я предложила им сходить на рождественский концерт, у обоих на лицах появилось испуганное выражение. Я не стала настаивать и сказала, что можно было бы по вечерам обсуждать, как у каждого прошел день.

На следующем приеме они рассказали, что сначала им было трудно разговаривать друг с другом, но потом все постепенно наладилось. Дейл спрашивал, как у Холли дела в школе. Она рассказывала ему про обед в шумной столовой. Холли интересовалась у папы, что он делал на работе, и впервые за много лет он объяснил ей, чем занимается.

Во время курса психотерапии мы постепенно приблизились к непростой теме отъезда матери Холли. Дейл сказал: «Я старался оставить все это в прошлом. Я же ничего не могу изменить, так что толку плакать-то?»

«Я боялась начинать эту тему, потому что папа всегда был такой грустный, – сказала Холли. – Через месяц после того, как мама ушла, я перестала упоминать о ней. Долго-долго я по вечерам плакала, а потом сразу засыпала».

Я попросила и Холли, и Дейла написать письма, в которых они выразили бы свои чувства, связанные с уходом из семьи близкого для них человека. Эти письма не нужно было никому отправлять (мы ведь даже не знали куда), но это помогло им справиться с мучительными для них событиями.

На следующей неделе Холли и Дейл прочитали письма вслух. Сначала письмо Дейла звучало сухо и не выражало особых эмоций, но постепенно становилось более выразительным. Он долгие годы носил в себе затаенный гнев, и вот эти чувства прорвались наружу: сначала гнев, потом грусть, потом горькие мысли о себе. Он был мужем-неудачником, он не умел ясно выражать мысли или проявлять нежность. Он винил себя в уходе жены.

Холли внимательно слушала отца, а потом протянула ему бумажные платочки. Похлопала его по руке и сказала: «Это не ты был виноват, а я».

Она прочла свое письмо, которое сначала, в отличие от отцовского, было формальным и вежливым, а потом стало более эмоциональным. Первым и самым сильным чувством, которое она переживала, было ощущение утраты: ее мать решила уйти и никогда больше ее не видеть. Холли подозревала, что это с ней что-то не так, может быть, в ней есть какой-то скрытый изъян, о котором она не подозревает. С момента ухода матери она все время горевала и не понимала, как выразить или описать эти мучительные переживания.

С тех пор как мама ушла, она терпеть не могла, если какая-то женщина к ней прикасалась или хвалила ее. Если учительница ласково похлопывала ее, то Холли вся сжималась. Вместо того чтобы искать поддержки у женщин, она пыталась зачерстветь и сделать вид, что этой помощи ей совсем не нужно. Ей не нравилось ходить в гости к другим девочкам: слишком завидно было смотреть, как их любят матери.

В том, что мать бросила их, она винила себя. Она была «маленькая вредина». После того как мама ушла, она перестала вредничать, практически перестала с кем-то разговаривать. Она больше не верила, что от слов будет какой-то прок.

После ухода матери Лайл был первым, кому она доверилась. Он вселил в нее надежду, что ее кто-то может полюбить. Он слышал ее, поддерживал и говорил, что она красивая. Когда он ее бросил, она страшно страдала. Его уход напомнил об уходе матери и убедил в том, что она недостойна вообще ничьей любви.

Под конец этой встречи и Холли, и Дейл расплакались. Я поняла, что они были очень нужны друг другу. Ни один из них не чувствовал, что его кто-то может полюбить, и лишь они могли заставить друг друга отказаться от этого привычного ощущения. Надеясь, что так и произойдет, я заметила: «Вы можете научить друг друга, что значит проявлять любовь».