Ричард Бендлер - Трансформации. Нейро-лингвистическое программирование и структура гипноза

Женщина сказала: "Мое онемение прошло!" Она подняла свою ступню, и посмотрела на нее, и подвигала пальцами. Она встала и могла держать равновесие. Терапевт сказала: "Ну, я не хочу, чтобы вы были слишком оптимистичны, потому что иногда такие вещи бывают непродолжительными", и у женщины все онемело до коленей, и она упала. Она поднялась на стул и сказала своему терапевту: "Не говорите мне этого!" и онемение прошло.

Теперь ее симптом стал для нее учителем. Когда она покинула мой офис и пошла домой, она была в восторге. Она убрала в доме и сделала вещи, которые не делала давно. Когда ее муж вернулся домой, она сообщила ему хорошие новости и сказала: "Почему бы тебе не пригласить меня пообедать, чтобы отпраздновать?" Он сказал: "Я слишком устал. Почему бы тебе просто не приготовить мне что-нибудь". Она ответила: "Ладно, окей", и онемение поползло вверх по ее ногам. Она сказала: "Нет, я думаю, нам лучше пойти", и онемение опустилось.

На довольно длительное время онемение стало ее лучшим другом. Оно стало учителем. Когда симптом становится для вас учителем, он становится союзником, потому что в мире нет ничего, что нельзя было бы каким-то образом обернуть на пользу.

Если вы думаете о психотерапии, гипнозе и медицине- кой науке в общем как о ведении войны с симптомами, вы будете очень ограничены в том, что сможете делать. Борьба с собственным подсознательным разумом - это то, что клиент не очень хорошо, и ваш сознательный разум не будет способен делать это сколько-нибудь лучше.

Очень давно, прежде чем я стал официальным гипнотизером, у меня была родственница, которая имела ужасную проблему со своим весом. Она была членом общества Анонимных Наблюдателей за Весом и проделывала всяческие штуки типа нанесения знаков на свой холодильник. Что меня более всего впечатляло - она всегда покупала пищу, так что она могла противиться ее поеданию. В доме всегда была пища, чтобы ее не есть.

Я помню, как однажды, когда я был еще ребенком и многого не знал о жизни, я пошел с ней в супермаркет. Когда мы проходили через супермаркет, я вроде как болтался позади нее. Она складывала в тележку множество продуктов, которые она не стала бы есть. Среди взятого ею было полгаллона мороженого. Я спросил ее, зачем она взяла мороженое, раз днем раньше она прошла через такие муки, чтобы не съесть его. Она сказала, что взяла его для меня. Я объяснил ей, что я не люблю мороженое, и что ей не нужно брать его для меня. Она вынула мороженое из тележки и попробовала положить его обратно в контейнер, но не смогла сделать этого. Она сказала: "Ну, может быть, твоя мать захотела бы немного". Я сказал: "Нет, моя мать тоже не любит Мороженое". Она опять начала укладывать его обратно, и потом сказала: "Ну, ты собираешься пригласить на послезавтра друзей". Я сказал: "Нет, я передумал". Она почти совсем положила мороженое и тут снова остановилась. Она исследовала свои мысли, пытаясь положить мороженое обратно. Я протянул руку, взял полгаллона мороженого и положил его обратно вниз, в контейнер. Потом я посмотрел на нее и спросил: "В чем дело?" Она ответила: "Я не знаю. Я думаю, что я теряю кого-то".

Я помню, как меня поразило, сколь путаным было это замечание. Оно не имело для меня никакого смысла, пока не прошло несколько лет. Она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО теряла кого-то в своей жизни - саму себя. Она была профессиональной домохозяйкой, в чьем доме никогда не бывало грязно, потому что его никто никогда не пачкал. Ее муж работал семнадцать часов в сутки, редко приходил домой, и отказывался говорить с ней о делах, потому что считал это невежливым. Однако поговорить больше было не о чем. У них не было детей. У нее не было машины, так как ее муж не думал, что ей следует учиться ее водить; в Калифорнии было небезопасно. Так что у нее был пустой дом, в котором не было ничего, и не с кем было поговорить. Можно было бы сказать, что она была пуста.

Я хотел бы знать тогда то, что знаю сейчас - что за поведением стоит подсознательная цель. Цепь не обязательно должна иметь значение в том смысле, в каком думал о его наличии Фрейд. Когда я впервые заинтересовался психологией, такой дурак, каким я был, я прошел в Университете пару курсов. Один из тех курсов назывался "Интерпретация Межличностных Документов". Мы собирались учиться интерпретировать вещи "по-настоящему". На том курсе я открыл, что люди приписывают поведению гораздо больше смысла, чем есть на самом деле. Поведение не обладает таким большим смыслом, но у него есть огромных размеров цель, и я хочу вам это продемонстрировать.