Михаил Хенкин - Золотой ключик инфосторителлинга

Теперь надо разбираться, составлять протоколы, опрашивать свидетелей и пр., и пр. Заслуженный отдых на природе безвозвратно потерян.

Собираются соседи и прохожие. Охают, ахают, оживленно обсуждают случившееся. Что ни говори, а для них это маленький спектакль. И они с удовольствием присутствуют на нем в качестве зрителей.

Приезжает скорая помощь. Врач осматривает бабушку, щупает пульс, поднимает веки, проверяет, есть ли дыхание и т. д. и т. д.

Мы видим, что факт здесь вроде бы один: бабушку задавил грузовик. Но реальностей много. У каждого из участников этого события — своя реальность.

Даже у жука, который в этот момент выполз на мостовую и попал под каблук гражданки Петровой, прибежавшей посмотреть на смерть знакомой старушки, тоже своя реальность!

Вы можете со мной не соглашаться. Это действительно тема для серьезного обсуждения. И она постоянно обсуждается в разных областях науки.

Но дело не в этом. Мы сейчас не будем уходить в эти дебри, а лишь для себя отметим, что мы живем в определенной системе координат, в определенном мире.

Мы не знаем, есть ли еще какие-то миры, параллельные нашему, — инопланетные, тонкие, толстые и т. д. и т. п. — или их нет?

Мир, в котором мы живем, постоянно меняется. И мы меняемся в нем, мы не можем его постичь в полной мере. Чтобы что-то постичь, мы создаем свой мир, свою реальность. Какую реальность создали, в такой и живем.

Наши реальности соприкасаются, взаимодействуют, но никогда не проникают друг в друга.

Я не могу проникнуть в вашу душу, а вы — в мою. Я могу лишь догадываться, предполагать, но я не могу до конца познать не только то, что за пределами моего сознания.

Но и в глубины своего сознания я заглянуть не могу. А если я попробую это сделать, то для меня это может плохо кончиться.

Вот, собственно, на этом пока давайте и остановимся, чтобы не уйти от главной темы.

Суть предмета заключается в том, чтобы понять, насколько объективны так называемые «объективные факты», с которыми приходится работать.

Я вам сейчас скажу крамольную вещь, с которой, может быть, вы не согласитесь: так называемых «объективных фактов» в природе попросту не существует.

Любой объект — будь то физическое тело, природное явление, событие из частной или общественной жизни — нельзя охватить в один миг полностью во всех проявлениях.

Когда я работал на заводе, меня частенько ругали за необъективность. И я по простоте душевной поначалу думал, что да, действительно, я где-то напортачил, написал что-то необъективное.

А потом я заметил, что про необъективность вспоминали тогда, когда мои статьи кого-то задевали.

В ином случае статьи считались объективными, хотя речь шла об одних и тех же событиях. И сейчас, когда власти пытаются оказать давление на журналиста, то прежде всего обвиняют его в необъективности.

Тот, кто ратует за объективность фактов в журналистике, тот попросту лукавит.

Я не говорю об умышленном искажении или подтасовке фактов. Это совсем другой вопрос. По каким же критериям оценивать труд журналиста?

Журналист, когда берется за перо, должен оставаться предельно честным перед собой (себя-то не обманешь!). Перед собой и перед Богом — и больше ни перед кем!

Глава 3. Говорящее полено

•§•

В этой главе я вам предлагаю поработать бароном Мюнхгаузеном. Всё. Дальше ни слова! Иначе неинтересно.

С чего начинаются истории? С выдумки. Чтобы создать историю, надо включить воображение.

Не бойтесь наслаждаться образами, придумывать что-то новое, необычное, развивать инакость удивления!

Не бойтесь фантазировать, сочинять и даже привирать!

Окружающие нас предметы, спутники нашей повседневной жизни, молчат до поры до времени.

Но если отбросить привычные установки, взглянуть на эти предметы по-особому — они начинают говорить.

Писклявый голосок из полена первым услышал не столяр Джузеппе, а Писатель. Это внутреннее озарение доступно каждому из нас — достаточно лишь небольших усилий.

Каждая вещь, даже самая обыкновенная, замыленная, затасканная, хранит в себе неразгаданную тайну.

Все дело в умении слушать.

Если бы Джузеппе оказался глух к восприятию необычного, непонятного, оказался бы не таким чутким и не различил предложенную ему игру воображения, то что было бы дальше?

А дальше у стола появилась бы ножка. Может быть, это была бы очень крепкая, хорошая ножка.

Ну, а история? А история тогда бы умерла, так и не родившись.

Каждый из нас стоит перед выбором. Иногда наш выбор подобен шоку.