Мэриэнн Пауэр - Какая чушь [Как 12 книг по психологии сначала разрушили мою жизнь, а потом собрали ее заново] [litres]

Я видела женщину, которая делала сумасшедшие, прекрасные вещи за прошедшие шестнадцать месяцев. Добрую, сильную, храбрую и могущественную. Живую и сияющую.

Стоя там, перед зеркалом, я видела силу природы.

Я не так сильно изменилась, чтобы не чувствовать себя идиоткой, разговаривая вслух с зеркалом, но, произнося вслух инструкции Луизы, я поняла, что действительно верю в то, о чем говорю: я любила и принимала себя, несмотря на то, что с моими волосами, какого размера у меня прыщ на подбородке и сколько времени я провела за эпиляцией.

В 11 утра 13 апреля я чувствовала себя чертовски круто.

Я так гордилась собой. Правда, очень сильно гордилась.

И теперь с меня было довольно.

С меня было довольно попыток избавиться от своих плохих частей, довольно воевать с самой собой из-за всех своих промахов. Я больше не собиралась становиться высокоэффективной или стремиться проводить каждое мгновение в дзене. Я устала произносить аффирмации и имитировать счастье, когда мне хотелось ругаться и злиться. С меня хватит зеленых смузи и чувства вины за сырные тосты. Потому что на самом деле я очень-очень люблю сырные тосты. Иногда такой тост был лучшей частью моего дня.

На Рождество, когда мои попытки достичь совершенства меня почти сломали, я плакала над Бриджит Джонс, как делала каждый год. Это была сцена, где Дарси говорит Бриджит, что любит ее такой, какая она есть.

Друзья Бриджит ей не поверили.

«Такой, какая ты есть? Не более худой? Не более умной? Не с сиськами побольше или с носом поменьше?» – спросил ее друг по имени Джуд.

«Нет», – ответила Бриджит.

«Да ну на хер», – сказал Шазза.

Это стало святым Граалем моего поколения: найди своего Дарси, который любит тебя такой, какая ты есть, и все будет хорошо.

Но что, если мы должны полюбить себя такими, какие мы есть? Неужели лучше ждать кого-то другого, чтобы понять, что с тобой все в порядке?

Я снова посмотрела в зеркало на свой сырно-тостовый животик и винное лицо и улыбнулась. Потом произнесла свою последнюю аффирмацию:

Я люблю и принимаю себя. Такой, какая я есть.

Мысленно я расширила ее: я люблю и принимаю себя, даже несмотря на то, что вся моя физическая нагрузка заключается в хождении туда-сюда по квартире. Я люблю и принимаю себя, даже несмотря на то, что пью много вина и люблю Netflix. Я люблю и принимаю себя, даже несмотря на то, что плачу по любому поводу… включая Бриджит Джонс и рекламу социального страхования.

И как раз вовремя: я снова заплакала, глядя на себя в зеркало, потому что все это время концентрировалась только на своих недостатках, а не на достоинствах. А у меня были достоинства. И много.

Я стала перечислять их вслух: я добрая, веселая и улыбчивая. Я стараюсь хорошо относиться к людям. Я занимаюсь благотворительностью. Я внимательный слушатель. Я много работаю. Я могу вызвать улыбку у своих друзей. И у меня такие хорошие друзья: веселые, классные, интересные друзья! Они все любили и принимали меня ТАКОЙ, КАКАЯ Я ЕСТЬ.

Хотя, возможно, они бы изменили свое мнение, увидев, как я голышом разговариваю со своим отражением.

Я читала однажды, что кто-то определил успех как возможность смотреть на себя в зеркало с утра и принимать то, что ты видишь. И я наконец была там.

После этих долгих и болезненных шестнадцати месяцев я наконец могла смотреть на себя в зеркало.

Но когда я сушила волосы и чистила зубы, я уже точно знала, что пришло время отступить от обоих моих отражений – реального и метафорического. Я больше не выдержала бы ни одной мысли о себе.

В селф-хелп-ляндии новости никто не одобряет. Это источник негатива и страданий. Они испортят вам настроение. Лучше ходить по квартире и повторять аффирмации или читать о силе позитивного мышления, чем жить в реальном жестоком мире. И я следовала этому совету больше года. Я перешла от того, кто читает газеты каждый день, к тому, кто читает мотивационные посты на Facebook. В каком-то смысле так было лучше. Жизнь казалась проще и чище.

Но теперь, в конце всех своих испытаний, отрицание реального мира – со всем его хаосом и трагичностью – больше не казалось мне правильным. Скорее эгоистичным. Поэтому после душа я пошла в магазин на углу, принесла газеты и прочитала о кораблекрушении, в котором погибли сотни мигрантов из Африки и Бангладеш, пытавшихся сбежать от войны и нищеты. Спасенные описывали «кладбище в открытом море», а один из них рассказал, как сотни людей погибли потому, что были закрыты на нижней палубе, как «крысы в клетке». Это был ад. История о том, как люди боролись за то, чтобы остаться в живых, о детях, которые умерли, толком не пожив. О напуганных матерях, сажающих своих младенцев в лодки, потому что у них нет другого выхода…