Марта Стаут - Социопат по соседству [Люди без совести против нас. Как распознать и противостоять] [litres]

Почему большинство из нас действуют под влиянием седьмого чувства, которое велит не убивать, даже когда мы могли бы каким-то образом получить выгоду от этого? Это касается и меньших проступков: почему мы обычно чувствуем себя виноватыми, когда крадем, лжем или причиняем боль другим людям?

Мы уже обсуждали, что является причиной социопатии, и поэтому справедливым будет рассмотреть вопрос-двойник: в чем причина совести?

С определенной точки зрения этот вопрос не просто параллелен – фактически это более значимый и более запутанный вопрос. С тех пор как Дарвин в 1859 году опубликовал «Происхождение видов», большая часть научного теоретизирования исходит из того, что все живые существа, включая людей, эволюционировали в соответствии с законом естественного отбора. Согласно этому закону, известному более широко как «закон джунглей», любая характеристика, которая увеличивает выживаемость и воспроизводство (и, следовательно, преемственность собственных генетических компонентов), более вероятно сохранится в популяции. Если физическая характеристика или поведенческая особенность благоприятствует и дает преимущество для выживания бесчисленных поколений индивидов во многих ситуациях и во всех средах обитания, она может постепенно и на долгие времена стать частью стандартной генетической программы вида.

Согласно закону естественного отбора, у тигров есть когти, хамелеоны меняют цвет, крысы избегают открытых пространств, опоссумы притворяются мертвыми, а у обезьян довольно большие мозги. Благодаря этому тигры, вооруженные когтями, ящерицы, умеющие маскироваться, осторожные грызуны, артистичные опоссумы и очень умные приматы, как правило, живут дольше. Они производят на свет больше потомства, в свою очередь это потомство лучше выживает и размножается, чем те, у кого нет природного оружия, способностей к камуфляжу, полезной для выживания тревожности, актерских способностей или превосходного интеллекта.

Но согласно этому совершенно аморальному «закону джунглей», в чем может заключаться польза для отдельных представителей хищного вида – ведь человеческие существа тоже хищники – от ограничений и помех, вызванных сильным нравственным чувством? Представьте, например, большую белую акулу с требовательной совестью. Как долго она проживет?

Что может являться предположительным эволюционным истоком человеческой совести?

Давайте посмотрим на этот необычный вопрос по-другому. Представим людей, оказавшихся на маленьком отдаленном острове с ограниченными ресурсами. Какой человек с большей вероятностью выживет в долгосрочной перспективе – честный и нравственный или жестокосердный, как Скип? Добрая и эмпатичная Джеки Рубинштейн или Дорин Литтлфилд? Сидни или полностью поглощенный собой Люк? Ханна или отец Ханны? Если бы на острове присутствовали другие люди, способные производить потомство, и учитывая, что социопатия, по крайней мере частично, передается генетически, то по прошествии многих и многих поколений не получили бы мы остров, населенный в основном людьми, не имеющими никакой совести?

Допустим. Но тогда разве не стало бы население острова, состоящее из социопатов, недолго думая, опустошать ресурсы, что привело бы к вымиранию? И если бы люди с совестью все еще сохранились на этом острове, где жестокость приносила свои плоды и жизнь была хрупкой, то что в этом естественном мире могло бы способствовать их нравственности?

Именно из-за этого, казалось бы, невозможного парадокса эволюционной теории естествоиспытатели, социобиологи, специалисты по сравнительной психологии и философы давно заинтересовались происхождением бескорыстия у людей и других животных. Всякий раз, когда мы тщательно наблюдаем за действиями так называемых высших животных, мы находим очевидно непримиримую дихотомию между эгоистичным желанием выжить и интенсивным социальным интересом. И конечно, нигде эта дихотомия не принимает такие экстремальные формы, как у рода человеческого. Мы жестоко конкурируем, и мы учим наших детей соревноваться. Мы финансируем войны и оружие массового уничтожения. И мы же поддерживаем благотворительные фонды, социальное обеспечение программ для бездомных и стараемся учить наших детей быть добрыми.

Наш вид породил как Наполеона, так и мать Терезу. Но согласно фундаменталистской эволюционной теории мать Тереза никогда не должна была родиться, потому что ни благотворительность, ни чувство добра и зла вроде бы не имеют никакого отношения к «закону джунглей». Так что же здесь происходит? Как Дэвид Папино вопрошает в своей рецензии на книгу Мэтта Ридли «Происхождение альтруизма и добродетели» в «Нью-Йорк Таймс»: «Если “хорошие парни” всегда приходили последними, когда наши предки рыскали в поисках еды в африканской саванне, почему теперь нравственность для нас так естественна?»