Рэймонд Моуди - Жизнь после утраты - Как справиться с горем и обрести надежду

Сидя на пляже на Крите, Джилл смотрела, как волны омывают ее ноги, и тут заметила маленькую девочку, танцующую с прибоем. Джилл умилили беспечные игры ребенка, и она подошла к ней поближе, чтобы поздороваться.

— О, привет, — ответила малышка. — Что ты тут делаешь?

— Просто смотрю на океан. А ты?

— Я на каникулах, — сказала девочка, размахивая руками.

— Сколько тебе лет? — спросила Джилл.

— Четыре. — Кроха показала четыре пальца.

— А когда тебе исполнится пять?

— Хм… — Девочка ненадолго задумалась. Потом уперла руки в боки и выпалила: — Когда мне перестанет быть четыре.

— Ну да, конечно, — с улыбкой ответила Джилл. Конечно, конечно, повторила она про себя.

Колин Каффелл рассказывал эту историю о своей подруге Джилл во время семинаров Элизабет Кюблер-Росс «Жизнь, смерть и переходный период». Он подчеркивал, что в идеале все бы понимали, что все в мире своевременно и что у горевания, как и у старения, есть свой естественный темп. Однако в большинстве культур скорбь подавляют. Тех, кто потерял близких, спрашивают: «Когда ты перестанешь горевать? Когда ты снова будешь появляться на людях? Когда снова начнешь с кем-нибудь встречаться? Когда родишь еще ребенка?»

«Когда закончу оплакивать свою утрату, конечно же».

В этой главе мы рассмотрим то, как люди общаются после тяжелой утраты, и начнем с сочувствующих. Ими почти всегда движут добрые помыслы, однако они могут сказать что-то оскорбительное или обидное. Дело может быть в несвоевременности или неуместности высказывания, или же они приписывают горюющему собственные чувства.

Очень важно, чтобы все было своевременным, своевременным с точки зрения обстоятельств и с точки зрения психологического состояния человека, перенесшего утрату.

В период острого горевания все эмоции протекают с особой силой. Зачастую скорбящие не рассчитывают ни на что, лишь бы просто пережить еще один день и не свалиться. «Если вы встретите кого-то из горюющих, — говорим мы во время собраний группы поддержки, — не нужно подходить к ним и спрашивать об их утрате. Если вы увидите кого-то в ресторане, возможно, этот человек хочет просто пообедать и не желал бы, чтобы ему напоминали о его горе. Поздоровайтесь с ним, как обычно: “Привет! Как ты?”, и позвольте ему самому определить, как и о чем говорить». В следующем примере показано, как не следует обращаться с человеком, оплакивающим близких.

Дарлин ворвалась в мой офис как ураган. «Я должна была прийти и с тобой поделиться, — сказала она, захлопывая дверь ногой. — Я разговаривала в церкви с одним человеком, когда ко мне подошла Сью. (Сью и Дарлин в прошлом были членами группы поддержки горюющих в хосписе.) Она пронзила меня своим проницательным взором и выпалила: “Ну как все обернулось? Поймали того, кто убил твоего сына?” Меня так возмутило, что она подняла этот вопрос. У меня не было настроения об этом говорить, но я не знала, что сказать. Я просто стояла и выкладывала ей все, что она хотела узнать».

Этикет призывает к деликатному общению, и не только с теми, кто недавно потерял близких. Несвоевременность — это всегда вторжение в личную жизнь, как в следующем примере.

После того как я целый день общалась с неизлечимо больными и членами их семей, мои тело и душа остро нуждались в подпитке. Я несла поднос с едой в дальний уголок больничной столовой, когда меня окликнула женщина, бывшая участница нашей группы поддержки: «Эй! Дайан!» Я была рада слышать ее голос и повернулась, чтобы присоединиться к ней. Но она указала на женщин за своим столом и прокричала: «Я им говорила о смерти вашего отца и о том, как вы нашли в этом смысл. Присоединяйтесь к нам и расскажите им сами».

«О нет, не сейчас», — сказала я и ушла в тихий угол.

«Пусть моя история войдет в вашу книгу, — говорили нам многие друзья и родственники, — но я не хочу, чтобы меня спрашивали о моей утрате. Просто измените имя, пол, род занятий, место жительства, все, что потребуется, чтобы обеспечить анонимность». В каждом случае, если опущение деталей делало историю недостоверной или если рассказы казались слишком личными, чтобы мы их приводили, мы не включали их в книгу. Каждый человек имеет право на личную жизнь.