Алекс Банаян - Третья дверь. Секретный код успеха Билла Гейтса, Уоррена Баффетта, Стива Возняка, Леди Гаги и других богатейших людей мира

– Привет, Л. Г.! – проорал Мэтт.

Она посмотрела вниз и просияла.

– Давай, поднимайся сюда!

– Народу слишком много. Они нас не…

– А ну живо сюда!

Через пару секунд два телохранителя Гаги взяли нас под руки и привели в ложу. Мэтт пошел прямо к Гаге, а я остался позади, чтобы не мешать им.

Через пару минут Мэтт показал в мою сторону. Один из телохранителей взял меня за плечо, протащил через толпу и поставил перед Мэттом и Леди Гагой. Мэтт приобнял нас обоих и пододвинул поближе друг к другу.

– Помнишь, Л. Г., как я тебе рассказывал про Третью дверь? – Мэтт старался перекричать музыку.

Она улыбнулась и кивнула.

– А помнишь, я рассказывал тебе историю про паренька, который хакнул «Цену удачи»? И который со своими дружбанами заявился на акционерное собрание к Баффетту?

Она заулыбалась еще шире и закивала активнее.

– Ну так вот он, прямо перед тобой, – сказал Мэтт, указывая на меня.

Гага сделала большие глаза, а потом повернулась ко мне и заключила в объятия.

Мэтт стал одним из моих наставников с тех самых пор, как Эллиот познакомил нас на концерте в Нью-Йорке. Иногда я неделями гостил у него на ранчо, ездил вместе с ним в Нью-Йорк и Сан-Франциско, а когда образовалась проблема с Цукербергом, он сразу же предложил свою помощь. Мне даже не пришлось просить его организовать интервью с Леди Гагой. Мэтт сам заговорил об этом и предложил все устроить. Вот такой он человек.

На следующий день после моего знакомства с Гагой в ночном клубе я лежал на диване в гостиничных апартаментах Мэтта, когда он вошел, прижимая к уху телефон, и долго мерил комнату шагами, продолжая разговор. Когда он закончил, я спросил, кто это был. «Гага, – сказал он, – и она в слезах».

Он присел и объяснил мне ситуацию. Два первых альбома Гаги стали суперуспешными и вознесли ее на вершину музыкального бизнеса, но затем, всего в течение одного прошлого года, она сломала бедро, перенесла срочную операцию, оказалась прикованной к инвалидному креслу и была вынуждена отменить 25 концертов своего турне. После этого она поругалась со своим менеджером по поводу карьерных перспектив и уволила его, несмотря на несколько лет успешного сотрудничества. Это стало сенсацией. Менеджер, тот самый, что отказывал мне в интервью, рассказал прессе свою версию событий, а Гага хранила молчание, что вызвало лишь дополнительные вопросы в ее адрес. А спустя буквально несколько недель Гага выпустила свой третий альбом ARTPOP, который критика разнесла в пух и прах. Журнал Rolling Stone назвал его вычурным, а журнал Variety отозвался о некоторых песнях как о «навевающих дремоту». Миллионный тираж предыдущего альбома Гаги разошелся за первую неделю продаж, а ARTPOP недотянул и до четверти миллиона.

Все это происходило четыре месяца назад, а сейчас Гага готовилась вернуться в центр внимания. Через два дня у нее были запланированы съемка для телепередачи Jimmy Kimmel Live, концерт тем же вечером, а утром следующего дня – выступление в качестве главного спикера на музыкальной конференции в рамках фестиваля South by Southwest.

Последнее мероприятие беспокоило ее больше всего. Это было не краткое приветствие для фанов. Это было часовое интервью в концертном зале перед аудиторией музыкальных деятелей и журналистов, многие из которых были приятелями ее бывшего менеджера. Гага боялась, что некоторые из них рассчитывают сделать из нее посмешище. Нетрудно представить, какие вопросы могут ее ожидать: Не считаете ли вы ARTPOP провалом? Не ошиблись ли вы с увольнением своего менеджера? А не работают ли против вас ваши безумные наряды при наличии настолько неудачного альбома?

Поэтому-то плачущая Гага и позвонила Мэтту с просьбой о помощи. Она считала, что ее не так поняли. Она знала, что с альбомом ARTPOP осталась верна себе, но не могла подобрать нужных слов, чтобы объяснить это. Ближайшие несколько дней были для Гаги шансом перейти к новому этапу своего творческого пути, и она не хотела тащить за собой груз прошлого.

Объяснив все это, Мэтт позвонил одному из своих сотрудников, и через час я уже наблюдал, как они обсуждают общую концепцию риторики, которую Гага могла бы использовать на предстоящей неделе. Сотруднику Мэтта было под тридцать. Я понял, что он учился в бизнес-школе, и все, что можно было услышать от него, это дежурные слова типа «взаимодействие», «синергия» или «коммуникация».

Мне хотелось заорать: «Так не говорят о самовыражении художника!» Но я понимал, что в данной ситуации это было бы неуместным, особенно с учетом доброго отношения Мэтта ко мне. Он устраивал для меня интервью с Леди Гагой ближе к концу недели и вдобавок позволил мне жить в свободной комнате своих гостиничных апартаментов. Так что я помалкивал.