Дэвид Граймс - Неразумная обезьяна [Почему мы верим в дезинформацию, теории заговора и пропаганду] [litres]

Современное понимание применения плацебо пришло на заре научной медицины. Сам термин был введен в медицину в 1920 году, когда Т. Грейвс опубликовал в “Ланцете” статью о вроде бы бесполезных вмешательствах, которые тем не менее “производят реальный психотерапевтический эффект”. Ученые быстро поняли, что превосходным способом проверки эффективности новых лекарств является разделение участников клинического испытания на две группы, одна из которых получает подлежащее проверке лекарство, а другая – плацебо. При анализе результатов можно определить, оказывает ли исследуемое соединение какое-либо действие, помимо чистого внушения; именно так работает плацебо-контролируемое клиническое исследование двойным слепым методом (то есть в условиях, когда ни врач, ни пациент не знают, что именно назначено – плацебо или действующее лекарство). В настоящее время это золотой стандарт исследования эффективности всех новых лекарств.

Плацебо-эффектом можно объяснить благотворное воздействие множества неактивных веществ. Но можно ли наблюдать противоположный эффект? Может ли человек быть убежден в том, что данное вмешательство принесет ему вред, несмотря на то, что это действие абсолютно доброкачественно? Ответ будет утвердительным. Если человек в достаточной мере верит, что какое-то вмешательство или лекарство для него вредно, то тот же психологический механизм приведет к негативной реакции на инертное соединение. Это извращенное по отношению к плацебо действие называют эффектом ноцебо , и ученые считают, что этот эффект является даже более мощным, чем эффект плацебо. Подобно своему антиподу, слово “ноцебо” тоже имеет латинское происхождение: “Я причиню вред”. Хотя этот термин появился лишь в шестидесятые годы двадцатого века, саму концепцию использовали еще в шестнадцатом столетии, когда церковные власти давали людям, предположительно страдавшим бесовской одержимостью, фальшивые священные реликвии: если одержимый неистово реагировал на подделку, то его состояние считали обычным умопомешательством, никак не связанным со сверхъестественными силами.

Современный вариант этого феномена мы наблюдаем на примере электромагнитной гиперчувствительности (ЭМГ). Страдающие этим расстройством рассказывают об аллергии на электричество или электромагнитное излучение (ЭМИ), которая проявляется удивительно разнообразными симптомами – утомляемостью, расстройствами сна, общим недомоганием и кожными высыпаниями. Подобные симптомы истощают организм, ибо мало есть в современном мире вещей столь же вездесущих, как электромагнитные волны, – это, например, и видимый свет, освещающий наш мир, и сигналы радиостанций, вещающих на всю планету. Здоровью тех, кто страдает ЭМГ, наносят вред именно средства современной связи. Вера в ЭМГ сильна и подлинна; везде существует множество групп, поддерживающих эту веру. И нет недостатка в сомнительных гуру, охотно высказывающихся об опасностях электромагнитной гиперчувствительности, но не забывающих при этом проталкивать какое-нибудь змеиное масло.

Вера в ЭМГ настолько глубока, что многие страдальцы предпринимают активные правовые действия: скажем, в Санта-Фе группа активистов попыталась добиться официального запрета общественных точек доступа в Wi-Fi по причине их вредоносного действия на здоровье. В 2014 году одна семья в Массачусетсе вчинила иск школе, в которой учился ее сын, полагая, будто Wi-Fi в школе стал причиной его заболевания. Особенно трагический случай произошел в 2015 году. Тогда родители пятнадцатилетней Дженни Фрай утверждали, что ЭМГ довела их дочь до самоубийства, и даже организовали кампанию за запрещение Wi-Fi в школах Великобритании. В том же году суд во Франции постановил, что жертвы ЭМГ могут претендовать на инвалидность. Такие больные часто стараются переселиться из мест, соседствующих с источниками их страданий. Города, где из-за проводимых там астрономических исследований или по военным соображениям созданы зоны радиомолчания, например, Грин-Бэнк в Виргинии, осаждают толпы страдающих ЭМГ, стремящихся найти облегчение. На этой почве у них часто возникают конфликты с местными жителями.

Нет никаких сомнений, что эти люди действительно плохо себя чувствуют, но, несмотря на утверждения, будто причиной их мучений является ЭМИ, объективные факты говорят за то, что здесь преобладает психосоматический компонент. Самые достоверные свидетельства были получены в ходе следующих провокативных исследований: людей, страдающих гиперчувствительностью к ЭМИ, подвергали воздействию различных его источников, а потом регистрировали реакцию. В итоге выяснилось, что пациенты не могли отличить реальные источники излучения от муляжей. Фальшивые устройства, не излучавшие никаких волн, тем не менее запускали болезненные реакции, и объяснялось это лишь убеждениями испытуемых. Соответственно, пациенты не жаловались на какие-либо недомогания, когда действительно подвергались действию ЭМИ, но не знали об этом. Такой результат был подтвержден во многих исследованиях, показавших, что ЭМГ не имеет ничего общего с ЭМИ и что недуг носит чисто психологический характер. В докладе ВОЗ относительно ЭМГ, проникнутом безусловным сочувствием к страдальцам, содержится совершенно однозначный вывод: “Симптомы несомненно реальны и варьируют по тяжести. ЭМГ, независимо от причины, может стать причиной инвалидности больного. Тем не менее ЭМГ не обладает достоверными диагностическими критериями, и нет никаких научных данных, связывающих ЭМГ с экспозицией к ЭМИ”.