Кэрол Либерман - Плохие девочки. Почему их любят мужчины и как хорошим девочкам узнать их секреты

Перед свадьбой было еще немало сигналов опасности. Донна всегда хотела быть в центре внимания. Она легко шла вразнос и вообще отличалась вспыльчивым характером. И она сорила деньгами Гэри. Она настаивала на пышной свадьбе, но поскольку ни она сама, ни ее родня не могли оплатить банкет, в конечном итоге пришлось раскошелиться Гэри.

В критический момент, на стадии планирования нашей свадьбы, я увидел, какой она была на самом деле. Мне было очевидно, что этот брак не продлится долго. Ее позиция выражалась формулой: «Делай по-моему, или я устрою истерику». Я терпел ее поведение, потому что не мог позволить себе отвлекаться от работы. Проще было выписать чек, чем тратить время на пререкания с ней.

В качестве сюрприза я снял для нас на первую брачную ночь номер люкс в лучшем отеле города. Нам предстояло поехать туда на лимузине. В ночь перед свадьбой я поехал в отель, чтобы оставить там машину, так мы могли вернуться домой на следующее утро после свадьбы. Друзья встретили меня в отеле, и мы собрались выпить пива. В поисках меня Донна обзвонила больше двадцати баров и в какой-то момент вышла и на этот бар отеля. У нас был не мальчишник со стриптизершами, но Донна все равно взбесилась. Парни в баре стали доставать меня вопросами о том, ради чего я связываю себя узами брака с такой злючкой. Я уже подумывал о том, чтобы отменить свадьбу, но друзья и родственники приложили слишком много усилий для того, чтобы она состоялась. На свадьбе я была несчастен. Мой шафер посоветовал мне сбежать. Увидев ее идущей по проходу, я подумал: «Интересно, сколько продлится наш брак?» У меня до того пересохло во рту перед сочетавшим нас священником, что меня чуть не стошнило.

После свадьбы Гэри начал вести дневник.

После того как мы поженились, она каждый день была чем-то недовольна. Я решил записывать каждый ее проступок (например, ее истерики), чтобы потом объяснить, почему развожусь с ней. Это был дневник, призванный оправдать меня в моем нежелании сохранить этот брак. Но я забросил дневник, потому что огорчался всякий раз, когда мне приходилось делать запись. Отношения очень быстро испортились. Легче было просто дать ей то, что ей было нужно. Я с головой ушел в работу, поэтому каждый раз решал эту проблему деньгами.

Мне пришлось пропустить мальчишник моего лучшего друга перед его свадьбой, потому что она сказала: «Если ты пойдешь туда, я превращу твою жизнь в ад». Она всегда боялась, что я стану общаться с другими женщинами. Если какая-то женщина вела себя дружелюбно по отношению ко мне, она выпускала когти. Она была крайне неуверенна в себе. Я никогда не изменял ей.

Донна была одержима страхами, что Гэри ей изменяет, потому что она сама в прошлом изменяла и теперь проецировала на него собственные наклонности. Каждый раз, когда Гэри делал то, что ей не нравилось, она обижалась, ворчала и изводила его.

Мои друзья прозвали ее Коломбо, за ее умение выслеживать меня, где бы мы ни выпивали. Она звонила в какое-нибудь место и вызывала одного из моих приятелей, потому что знала, что я не настолько глуп, чтобы отвечать на ее звонки. Стоило ему ответить, и она знала, где нас найти.

Затем она начала вести себя агрессивно.

Однажды вечером Донна упаковывала подарки. Я игриво толкнул ее локтем, а она схватила ножницы и воткнула их мне в руку. После этого случая я спал очень чутко. В другой раз я использовал последний отрезок туалетной бумаги и не вставил в держатель новый рулон. Она выскочила из туалета и пнула меня в промежность, и все это лишь за то, что я забыл принести в туалет новую бумагу. Для нее пощечина, хлопок по руке, пинок в промежность или укол ножом — все это было вполне оправданным возмездием за какое-то мое несусветное преступление.

Донна думала, что ей позволено как суке в буквальном смысле откусить ему яйца, и Гэри все равно никуда не денется. Но она ошибалась. По прошествии трех лет брака он положил конец этому беспределу стервозной женушки.

Теракты 11 сентября 2001 года стали для меня моментом пробуждения. Я понял, что могу пойти на работу и кому-нибудь вздумается направить самолет на мое здание. Я не хотел дожидаться момента, когда моя жизнь закончится вот так. Когда я решил все ей высказать, то чувствовал себя как ребенок, принесший домой плохой табель: он ждет воскресного вечера, чтобы показать свои оценки родителям. Подобно этому ребенку, не желающему портить выходные, я ждал вечера воскресенья, чтобы сказать ей, что ухожу от нее.