Владимир Долохов - Сам себе волшебник

Из этого примера видно, что важно не сообщение с внешнего экрана, а моя реакция на него. Сообщение не может быть плохим или хорошим — это я оцениваю его, придаю ту или иную эмоциональную окраску. Получив информацию с внешнего экрана, я выбираю внутреннюю кинопленку — «негативного» или «позитивного» содержания, драму или комедию, и запускаю ее. Отождествляясь с персонажем внутреннего фильма, я и испытываю соответствующую реакцию: грусть или радость, страх или спокойствие.

Теперь можно объяснить читателю, откуда возникла метафора «Кинотеатр».

Толчком послужила неудовлетворенность, вызванная содержанием параграфа «Стадии сигнализации» в «КНВ». Там постулируется, что «если я пропустил сигнал, …он будет повторяться, приближаться ко мне, и на каждом витке будет выглядеть все крупнее… Человек упускает дальние сигналы, из-за чего вскоре и страдает, потому что они наступают на него и захлестывают» [5].

От этих слов веет тоскливой безысходностью:

— Не дай бог, я пропущу дальний сигнал! Все, кранты!

Опять запугивание, драматический театр, опять карма просочилась! Если бы подобная «схема работала во всех наших жизненных приключениях», от человечества и духу бы не осталось. Раз мы еще существуем, значит, периодически вставляем в проектор созидательные внутренние фильмы.

Все фильмы порождены мною — Симороном. Я отвечаю за все, что создал, за происходящее в поле моего зрения, и не могу переложить ответственность на чьи-то плечи. Симоронист с удовольствием принимает ответственность за все, что наблюдает вне себя, поскольку это утверждает его изначальную силу — Симорон.

Прекрасную метафору об ответственности привел Макс Фрай в романе «Мой Рагнарек». Однажды он мчался с приятелем на автомобиле по узкой горной дороге. Макс дрожал от страха на заднем сидении, а когда уставший приятель попросил сменить его за рулем, Макс чуть не навалял в штаны. Но уже через несколько минут Макс лихо крутил руль, а героический спутник съежился сзади и обзывал его последними словами за удалую езду. Макс понял, что рулить самому гораздо проще и приятнее, чем доверить это другому. Страшно бывает только тому, кто отсиживается сзади и убеждает себя, что руль в надежных руках.

Признавая наличие внешней силы, управляющей мною, я упраздняю в себе Симорон, отдаюсь в добровольное рабство. Любая просьба, любое требование на сторону: «дай», — это зов, поиск хозяина, тоскливый лай собаки, ждущей, когда ей дадут косточку или плеткой по спине.

Если я выступаю от имени Симорона, щедро наделяя все вокруг живительной силой, то оказываюсь в состоянии парения (см. «КНВ»). Подобно птице, легко, без усилий скользящей на потоке воздуха, я двигаюсь на «волне» успеха. Я наблюдаю вокруг сигналы поддержки — созидательное кино на внешнем экране, свидетельствующее о том, что я угоден природе, что я гармоничен. Что бы я ни делал, мне везет, я вижу вне себя успех, радость.

Это значит, что внутри меня идут гармоничные фильмы, и я излучаю природную силу.

В нижеследующей коротенькой истории собрана цепочка сигналов поддержки.

Только я подошел к светофору, как зажегся зеленый свет. Я пересек улицу, и тут же подкатил полупустой автобус, который довез меня до метро. Я спустился на платформу, и тотчас передо мной распахнулись двери поезда. В нем нашлось свободное место, а напротив уселась элегантная дама с букетом шикарных роз. У выхода из метро, улыбающийся во весь рот молодой парень шествовал с распростертыми объятиями, приветствуя девушку. На улице я узрел кружившегося в зажигательном танце мужчину, вокруг которого собралась толпа зрителей, а из динамиков, висевших на стене здания в нескольких метрах от танцора, гремела песня: «Будет все, как ты захочешь…»

Очевидно, что в этот день у меня все получалось.

Итак, критерием того, что я нахожусь в парении, осуществляю симоронские полномочия, является реализация моих планов, замыслов, исполнение желаний.

Осознание своего симоронского статуса создает условия, при которых все жизненно необходимое моей личности придет само. Нужно лишь время, чтобы оно ко мне приблизилось. И если это случится не сразу — я не терзаюсь [6].