Михаил Литвак - Десять методик развития мышления и памяти

Кстати, мои книги – это, по сути, мои лекции, я читал каждую из них по 140 раз и всегда подправлял. Я, скорее, забуду свое имя, чем забуду свои лекции. И на трибунах я все время читал по тексту, который всегда был со мной. Знаете, почему? Потому что я трусливый. И, между прочим, трусость – тоже хорошее качество. А как я перешел к той стадии, когда стал читать, как соловей? О! Это был ужас – однажды у меня украли весь цикл моих лекций. Я сначала расстроился, и чуть не ударился в панику, а потом понял, что это хорошо! Лучше рецензии не придумаешь: ведь кто бы крал бестолковые лекции? Потом подумал, что лекции хорошие, чего доброго, опубликуют. Но я оказался шустрее, и быстро опубликовал книгу «Из ада в рай», состоящую из тех самых украденных лекций.

Итак, хотя низкому стилю и не свойственно, так сказать, особое полнокровие, все же он должен обладать известной сочностью, чтобы, несмотря на отсутствие больших сил, производить впечатление крепкого организма. При низком стиле оратор свободен от оков ритма. Но и высокий стиль – это значит не кричать, а соблюдать ритм. Вообще, любая речь должна быть свободной, даже несколько несвязной, но не беспорядочной. Если оратор запинается, это привлекает внимание. Подгонкой слова к слову можно пренебречь. Начинающие ораторы стараются нигде ни разу не споткнуться. В результате речь напоминает пение, которое невозможно слушать. Речь у них «каллиграфическая», без сучка, без задоринки, не за что зацепиться. Слушатели от такой речи великолепно засыпают, хотя изредка и стараются продрать глаза. Лучше говорить короткими фразами. В речи на родном языке избегайте иностранных слов. Слушатель должен понимать, о чем вы говорите. Одно непонятное слово – и вся речь насмарку. Если вводите непонятное слово, растолкуйте его как следует и не один раз. От такой простоты речь с низким стилем кажется примитивной, но это кажущаяся примитивность.

Недавно мы подали одну книгу на рецензию, а редактор свела простые предложения в сложноподчиненные, сложносочиненные так, что читать стало невозможно. Я, когда увидел правленный текст, написал: «Читать этого редактора невозможно! Смените редактора!» Фразы должны быть короткие. Подражайте Демосфену и Цицерону: у них простота речи продуманная. Цицерон писал, что как некоторые женщины прекрасны без нарядов, так и простая речь многим нравится без всяких прикрас. Как женщина без косметики, так и низкий стиль речи выигрывают от привлекательного изящества и обычной опрятности. «Речь такого оратора чиста, – говорит Цицерон, – ясна и понятна, предусмотрительно выбирая приличествующие случаю выражения. Оратор бросает остроумные, быстро смещающиеся мысли, извлекая их из никому неведомых тайников, и осторожен в использовании арсенала ораторских средств и приемов».

В низком стиле часто используют всего три приема: метафору, сравнение и риторический вопрос. В своих выступлениях я довольно часто прибегаю к риторическим вопросам: спрашиваю о чем-то слушателей, не ожидая их ответа, я потом сам отвечаю. Но автоматически, когда я задаю вопрос, люди все равно начинает думать над ответом, но я их опережаю. И если их умозаключения совпали с моими, то тем самым я доставляю людям наслаждение: «О! Я так и знал! Литвак также думает! Значит, и я не дурак!»

А метафора делает речь яркой, понятной. Я иногда сравниваю речь с фигурным катанием, где используются скольжение, поддержки и прыжки. Скольжение – это простой стиль, поддержки – средний, прыжки – высокий. При помощи метафоры становиться понятно, какой это стиль – простой, средний или высокий. Но следует соблюдать меру: когда метафоры идут одна за другой, а риторический вопрос за вопросом, то слушатели ничего не усваивают. Кроме того, чем мне нравится низкий стиль: он создает атмосферу творчества. У людей создается впечатление, что они, услышав мои метафоры и сравнения, подумали, что сами их придумали, а я только помог. Возникает чувство наслаждения, и в кровь выбрасываются гормоны счастья – эндорфины. При риторическом вопросе слушатели начинают понимать, что я ни в чем их не стараюсь убедить, ничего навязать. Ведь убеждение – это элемент внушения, а мне важно, чтоб люди сами думали. Кроме того, внушение не выгодно: всегда найдется другой оратор, который может слушателей «перевнушить», приведя новые доказательства, отличные от моих. А если мои доказательства совпали с доводами окружающих, то они их и будут придерживаться, потому что дошли до нужных выводов сами. Поэтому, когда вы, например, собираете команду, важно, чтобы люди объединялись вокруг вас не под влиянием вашего внушения, а под влиянием собственного убеждения.