Между тем, легко видеть, что вывод о принципиальной возможности использования этой прибавочной для своего непосредственного производителя массы в качестве инструмента экономического принуждения тех, кто испытывает ее недостаток, напрашивается сам собой. Но вновь вопрос: принуждения к чему? Ясно, что модель социальной организации, когда одни оказываются вынужденными работать на других, в то время как эти другие получают возможность праздно благодушествовать на каком-то аналоге современного дивана, необходимо отбросить сразу. Форма такого социального "симбиоза" требует хорошо развитых институтов правового и политического регулирования, ибо при полном их отсутствии любая попытка реализации даже отдаленного - полностью лишенного всех признаков гиперболы - подобия такой модели приведет к мгновенному изменению социальных полюсов. Ведь даже сегодня полноправный собственник, отходящий от дел, быстро попадает в зависимость от того, кому передается оперативное управление имуществом. Между тем ни о каком правовом регулировании имущественных отношений здесь не может быть и речи, ибо варварским племенам еще только предстоит объединиться в составе какого-то единого государства. Таким образом, уже только на основе сказанного можно видеть, что метафизика прибавочного продукта представляет собой, как и положено всякой метафизике, действительно тонкую и с трудом уловимую материю, уяснение которой требует значительных усилий мысли. Но одно уже можно сказать определенно: историческая роль прибавочного продукта состоит в принудительном объединении племен. Здесь важно понять, что обеспеченное место и под солнцем политико-экономической теории и в реально свершившейся истории прибавочный продукт мог получить только при условии своевременного радикального изменения всей его исходной номенклатуры. Ведь если все составляющие прибавочного продукта будут оставаться тождественными структуре необходимого, никаких изменений в социальной организации он вызвать не сможет. Да, назначение этого продукта, как и назначение любого другого, состоит в том, чтобы быть потребленным. Но если он полностью "проедается" только для того, чтобы произвести точно такую же массу в точности тех же вещей, то, независимо от того, кем и в какой форме будет осуществляться это производство, структура общества рано или поздно кристаллизуется и история человечества застынет в раз навсегда заданных формах, так и не получив никакого импульса к восхождению. Единственное, о чем можно будет говорить в этих условиях, - это медленное колебание масштабов производства, повторяющее собой динамику численности населения. Иное дело, если мы предположим радикальное изменение структуры потребления на уровне целого региона. Человеческое общество может получить импульс к качественному развитию только при наличии абсолютного дефицита необходимого продукта. Иначе говоря, только в том случае, если какая-то часть производимого им продукта будет постоянно выпадать из процессов непосредственного жизнеобеспечения и трансмутировать в нечто такое, что в физиологическом контексте будет лишено всякого положительного смысла. Эта часть может принимать какую угодно форму, лишь бы (в рамках первично сформировавшегося круга физических потребностей индивидов) она была начисто лишена всякой сиюминутной целесообразности. Сокровенная тайна прибавочного продукта вообще не может быть осознана в виде индивидуальной пользы или частного интереса. Иначе говоря, первичный импульс, преобразующий все еще стадное бытие предчеловека в собственно исторический процесс, может быть дан только омертвлением известной части совокупного труда. Действительное объединение первично разобщенных социумов и формирование более высокой общности людей может произойти только в процессе совместного производства лишенных утилитарного смысла вещей, и чем масштабней будет процесс кажущегося омертвления живого труда, воплощенного в них, тем интенсивней станет процесс социального синтеза. Вглядимся пристальней. Мы говорим о принудительном развитии человеческого общества, и можем видеть, что уже самые первые цивилизации обладают хорошо развитым инструментом государственной власти. Бросается в глаза, что центры сосредоточения политической власти и центры сосредоточения первичных богатств совпадают, и едва ли способен вызвать возражения тезис о том, что первые постепенно эволюционировали из вторых.
Читать дальше
