Инесса Ципоркина: Психологическая зависимость: как не разориться, покупая счастье

Некоторые негативные факторы, возникающие в жизни сравнительно рано, не проявляются на протяжении долгих лет, до возникновения подходящей «провокации» — и только тогда вступают в слаженный хор стрессоров [4]. Например, потеря родителей в детстве может послужить отдаленной причиной, предрасполагающей к депрессии в зрелом возрасте. Такие события считаются отдаленными факторами, способствующими развитию расстройства. И наоборот, другие факторы действуют незадолго до возникновения симптомов расстройства — это ближайшие факторы. Ближайший причинный фактор может просто оказаться последней каплей, на первый взгляд совершенно незначащей: неприятный разговор, потерянные ключи, прыщик на носу — да что угодно, по большому счету. Эту досадную мелочь трудно связать с возникшей депрессией, но она свое черное дело сделала. А в момент, когда расстройство уже возникло, его развитие может быть ускорено подкрепляющей причиной. Например, если во время депрессии человек испытывает неприязненное отношение со стороны окружающих, это может усугубить состояние больного. Хотя в нормальном, благополучном состоянии он попросту отмахнулся бы от ворчливой родни: «Да ну вас всех! Полыхаев» — и удалился легким шагом по своим делам.

Все перечисленные разновидности причин вступают между собой в сложные взаимодействия, оказывают друг на друга двустороннее влияние. И нередко формируют порочный круг. Так, например, депрессия порождает алкоголизм, и одновременно алкоголизм усугубляет депрессию. Вот почему прояснить, «с чего все началось» — чрезвычайно трудная задача.

Как правило, способствующие и подкрепляющие причины выясняются быстрее и лучше видны, чем необходимые и достаточные факторы. Но в любом случае, простых причинно-следственных связей в психологии не бывает. Прежде чем выявить причину расстройства, необходимо демонтировать довольно сложные конструкции, составленные из множества компонентов, роль которых не бывает ни ясной, ни определенной.

Помимо внешних факторов, существует и внутренний предел выносливости. В какой-то миг наступает «усталость металла»: даже самые стойкие люди не выдерживают бремени страха перед окружающим миром. И аддикция — прямое проявление этого страха. А вместе с тем это опасное чувство и есть главный инструмент, с помощью которого мир ваяет человеческую индивидуальность. Но, наверное, даже глыба мрамора под резцом скульптора испытывает негативные ощущения — что уж говорить о человеческой душе? Бывает, что «материал» и вовсе не годится для задуманной работы. Вот тут-то начинаются первые неприятности. Продолжая сравнение с мрамором, можно сказать, что возникают микротрещины. И если они будут расти, рано или поздно глыба расколется на множество кусочков, непригодных для производства Давидов и Голиафов, зато вполне подходящих для изготовления пепельниц, подсвечников, пресс-папье и упоров для дверей. Точно так же и человеческая психика может рассыпаться на множество масок, удобных для бытового использования, но отнюдь не для создания чего-нибудь крупного и оригинального.

Маска подменяет собою личность и избавляет от потребности в самореализации. Между прочим, подобные случаи — когда человек как бы есть, но его как бы и нет — не редкость. Играя одновременно множество «востребованных» ролей, можно добиться и одобрения, и успеха. Притом, что личность оказывается выключена из активной жизни и понемногу разрушается. Карл Юнг верил, что маски лишь прикрывают собою ядро — истинное, оригинальное и неповторимое «Я». В отличие от Юнга, другой выдающийся ученый, Гарри Стек Салливан был настроен более пессимистично: человек представлялся ему чем-то вроде луковицы — слой за слоем, слой за слоем, все глубже и глубже, и ничего напоминающего ядро, косточку, сердцевину. Салливан, создатель межличностной теории психиатрии, вообще полагал, что личность — это нечто теоретическое, иллюзорное, само по себе не существующее и проявляющееся исключительно в процессе общения с другими такими же «иллюзиями». Индивидуальность в его представлении рассыпается на множество ролей, которые человеку приходится играть — для того, чтобы рассеять напряжение и снизить уровень тревоги. Спрашивается: и кто из двух великих психиатров оказался прав? По-видимому, оба. Все потому, что личностью не рождаются. Ею становятся. В ходе описанных выше «скульптурных работ».

Бывает и так, что само отсутствие дискомфорта служит причиной к созданию разрушительных схем поведения. Про такие случаи говорят: «с жиру бесится». Эта грубая формулировка создает примитивное представление о серьезной проблеме, которой в свое время занимался Г.С. Салливан. Согласно его теории весь организм человека — это напряженная система, которая проводит жизнь где-то посередине между крайними состояниями — полным покоем (Салливан предпочитал называть его эйфорией) и нестерпимым ужасом. Притом, что ни одно из полярных состояний организм не в силах выносить подолгу.