Диана Балыко - Как стать звездой по жизни? 30 правил НЛП, которые перевернут ваш мир

В такси меня продолжало тошнить, и я удивилась своим ощущениям. Откуда они возникли? Ведь я же психолог! Профессионал! Где мои защитные блоки, где круг силы? Дома стало еще хуже. Я поняла, что меня все-таки изнасиловали – ментально, в мозг. Все эти скабрезные шуточки лезли из моих ушей – мой аудиальный канал был травмирован. Грузное толстое неприятное тело маячило перед глазами – мой визуальный канал был засорен. Потные руки все еще блуждали в районе моих коленок – кинестетика завязалась в узел.

Я позвонила своему психотерапевту, и он отправил меня в ванну: «Сними одежду и брось ее в стиральную машину, а сама ныряй в ванну – других доступных средств сейчас нет. Воспоминания нужно смыть».

Но это не помогло. Я все равно оставалась женщиной на гране нервного срыва. А потом вспомнила, что любое пограничное состояние ресурсно, что в депрессии не меньше силы и энергии, чем в моменты творческого подъема, главное – направить эту энергию в нужное русло. Я решила отрубить, отрезать руку, жадно хватавшую мое тело. Топор Раскольникова лежал на столе – это была ручка. Я села писать рассказ. Художественный. Для развлечения читателей – с одной стороны, для реанимирования, реинкарнации себя (что намного важнее!) – с другой.

Так я поставила себе диагноз, выписала рецепт и приготовила на огне моего душевного разлада терапевтическую метафору, которая помогла мне пережить последствия той злополучной встречи. Моя метафора совсем непохожа на дневниковые записи. Ведь я постаралась поработать с психикой не на поверхностном, а на глубинном уровне. Я вычленила знаковые ассоциации, языковые шаблоны, я решила перекодировать свой опыт, добавить света в картинку, переписать прошлое и сделала это известным мне способом. Уже на следующий день историю моего «изнасилования» я рассказывала в красках и со смехом.

Итак, метафора…

ПОБЕГ С ТОГО СВЕТА

Варецкий открыл глаза. Первое, что он услышал, когда очнулся, было незнакомое его уху слово «счастливчик». Дальше – больше:

– Повезло! Выкарабкался! В рубашке родился…

Так Варецкий узнал, что он пережил клиническую смерть после автомобильной аварии, в которой погиб его непосредственный начальник, первый и последний раз подвозивший захмелевшего Женю домой.

Варецкий вздохнул. Дышать было больно. Болело все. Вернее, болело даже то, чего не было. Больше у Варецкого не было правой руки. По локоть. Но он еще об этом не знал.

* * *

Всю жизнь Женя Варецкий был каким-то незаметным. Все в его жизни почему-то было связано с частицей «не»: не поступил, не закончил, не взяли, не женился, не смог, не состоял, не привлекался, не был… Слава Богу, Женя не знал иностранных языков, поэтому не знал и новомодного слова «лузер», которое часто произносила соседская дочка, студентка иняза, говоря о Варецком.

Варецкий работал мелким клерком в большой строительной конторе. Перекладывал бумажки из одной папки в другую, раболепствовал перед начальством, а по субботам ходил в стриптиз-клуб на шоу толстушек. Да, ему всегда нравились большие женщины…

* * *

– Евгений, вы были ТАМ! – пафосно произнес ампутировавший Варецкому руку хирург.

Женя кивнул.

– Вы что-нибудь видели?

Так много интереса к серой персоне Варецкого никто никогда не проявлял. Женя кивнул. Говорить он еще не мог.

– Крепитесь, Варецкий, набирайтесь сил: завтра к вам придут журналисты, реаниматологи, два физика из Академии наук, священник, теологи, астролог и работник ФСБ… Короче, будет импровизированная пресс-конференция. Расскажите, что было ТАМ. Все-таки четыре минуты клинической смерти – это рекорд для нашей больницы…

– Меня покажут по телевизору? – слова возникли сами собой. Кажется, Варецкий даже не шевельнул губами.

– Вот она жажда славы: чуть выжил, а уже хочется в ящик…

Доктор ушел. А Варецкий начал вспоминать все, что он слышал, видел или читал про клиническую смерть…

* * *

На шоу толстушек завсегдатаями были какие-то худосочные, щупленькие, вялые, практически мертворожденные мужчины. Высокий крупный Варецкий нескладно горбился за своим столиком, заказывал пиво, чипсы и смотрел… Он любил этих больших грузных невероятно сексуальных женщин. Когда их груди колыхались, как спелые дыни, когда их широкие тяжелые бедра вальяжно двигались в такт музыке, когда с них одна за одной спадали кружевные накидки, ночнушки, бюстгальтера-парашюты Варецкий просто сходил с ума от возбуждения, прижимался ребрами к краю стола, за которым сидел, и незаметно для окружающих соскальзывал потной ладошкой под нависший горячий живот, туда, где гнездился его пульт удовольствия. Правая рука замирала на вздыбившихся джинсах, словно успокаивала, нежно поглаживая голову слона: