Робин Скиннер - Семья и как в ней уцелеть

Робин. Да, если «границы» непроясненные и легко стираются, «застрявший» быстрее утратит связь с реальностью в состоянии стресса. Большой удар — потеря любимого человека, крушение честолюбивых планов, крах самосознания, точнее, высокой самооценки — даст боли, страдания больше, чем он сможет вынести. Он отстал, не добрался до способности ухватиться за воспоминания о любимых людях и счастливых временах, чтобы нейтрализовать боль и удержать равновесие. Боль нависнет чудовищной тенью, и порою единственное от нее спасение — устремиться вниз по «лестнице совершенства» к примитивному уровню с «предохранительным клапаном», позволяющим спроецировать болезненные чувства на внешний мир, на других. Или человек скатится еще ниже, на уровень, где будет воображать, что властвует миром.

Джон. Он регрессирует до паранойи и даже до шизофрении?

Робин. Да, в каком-то смысле вновь окажется на этих самых ранних ступеньках человекоподобия, в безумии будет жить бредом, галлюцинациями.

Джон. Но если он успел «уйти» чуточку дальше в фазе отделения?..

Робин. Тогда он сможет ухватиться за счастливые воспоминания и, несмотря на то, что вначале пошатнется под ударом — из-за утраты — удержится в депрессии, не отступит назад. Если человек «продвинутей», в нем больше взрослости, чтобы решать проблемы и, обратившись за помощью, взаимодействовать с психотерапевтом.

Джон. Имеются ли данные, доказывающие, что тяжелые депрессивные заболевания — наследственные?

Робин. Да. Думаю, многие сегодня согласятся, что хотя бы отчасти уязвимость — наследственная черта и по-разному проявляется в разных формах депрессии. Из-за уязвимости определенные семьи или члены семьи скорее окажутся жертвами стресса и задействуют модели поведения, о которых мы говорили.

Джон. Значит, маниакально-депрессивные заболевания — наследственные?

Робин. Специалисты, как правило, считают их наследственными заболеваниями, но есть много доказательств влияния среды. На сегодня еще не выяснено соотношение факторов.

Джон. А где их положение относительно полюсов душевного здоровья и нездоровья?

Робин. Я бы поместил маниакально-депрессивную личность на нижнем полюсе сразу же за страдающей паранойей — исходя из меры проясненности «границ» и достигнутой степени отделенности. Как и большинство психоаналитиков, я считаю, что мания еще дальше, чем депрессия, отстоит от образа действий, присущего зрелой личности, фактически — «защита» от него.

Джон. Значит, мания оказывается посередине между паранойей и депрессией?

Робин. Да. Она характеризуется некоторыми чертами ступени, дающей шизофрению или паранойю: непроясненностью «границ», утратой связи с реальностью, разделением эмоций на «хорошие» и «плохие» и проекцией неприятных вовне. Однако маниакально-депрессивная личность несколько сложнее совокупности указанных черт, потому что преодолела эту ступень.

Джон. Спешное отступление к паранойе, но на полпути — стоп!

Робин. Да. Откат назад из-за утраты, чтобы не угодить под пресс депрессии.

Джон. Но мания — почти противоположность депрессии — так ведь? Охваченный манией человек безудержно оптимистичен, в депрессии — «безвыходно» пессимистичен.

Робин. Верно. Поведение человека в маниакальном состоянии напоминает наше с Вами, когда возбуждены или ликуем — «вне себя»… Человек теряет почву под ногами, без меры экспансивен, щедро добавляет своему «я» значительности, могущественности, переполняется грандиозными честолюбивыми замыслами.

Джон. И швыряет деньги на ветер — те, которых пока не имеет, но обязательно на днях заработает.

Робин. Да-да. Он правит жизни пир. И поэтому совершенно неуправляем!

Джон. Немного похож на уже знакомый нам «большущий шар»?

Робин. Да, хотя между манией и шизофренией существует разница. По крайней мере, пока маниакальный больной «не дал задний ход». Обыкновенный «человек в маниакале» все-таки понятливее и понятнее шизофреника.

Джон. Где-то ближе к реальности?..

Робин. Да. Шизофреника так никогда и не втиснули в «границы», поэтому он так и считает себя «большущим шаром». «Маниакальный» по прежнему опыту знает, что не может властвовать миром — он усвоил этот урок, но он отчаянно притворяется «большущим шаром». А раз он знает в глубине души, что зря надувается, от шара, в конце концов, останется пшик — и он опять «упадет» в депрессию.