Юрий Никитин - Уцелеть бы...

Сергей Сергеевич забеспокоился, когда они проскочили на красный свет, лихо и на большой скорости пронеслись мимо щита с надписью: «Скорость контролируется радарами», на что Вадим только усмехнулся:

— Пугают! Где возьмут столько радаров, чтобы расставить по всем улицам?

Он все наращивал и наращивал скорость, и Сергей Сергеевич инстинктивно уперся ногами. Привязной ремень попросить постеснялся: Вадим поднимет на смех, но уже отвечал невпопад, тоскливо ждал конца дороги. Сердце стучало чаще, в висках пульсировала кровь, шумела в артериях, он в каждом стуке сердца слышал паническое: «Жить! Жить! ЖИТЬ! Любой ценой — жить! Во что бы то ни стало — жить!»

Когда Вадим в который раз выскочил на встречную полосу, нарушая сразу ряд правил, Сергей Сергеевич уже открыл рот, чтобы напомнить про поворот — крутой подъем закрыл видимость, но в тот же миг из-за близкого пригорка выросла крыша МАЗа, и вот он уже весь бешено мчится навстречу!

Вадим судорожно рванул руль, но справа сплошной лентой шли машины, и Сергей Сергеевич изо всех сил уперся ногами, откинулся на спинку, в ужасе понимая, что от лобового удара спасения уже нет, но бороться надо, нужно жить, уцелеть во что бы то ни стало…

Удар был страшен, железо смялось в гармошку. Вадима сплющило, он взорвался, как пластмассовый мешок с горячей кровью, а его бросило вперед, сокрушая панель управления и лобовое стекло, он пробил все, как выпущенный из катапульты валун, его пронесло рядом с МАЗом, ударило об асфальт, он перекувырнулся и остался лежать плашмя.

Совсем рядом взвизгнули тормоза, вильнули колеса и обдало бензином. Сзади трещало и несло дымом, слышались крики. Он шевельнулся, с трудом сел. Одежда висела лохмотьями, и он никак не мог понять, что остался жив и даже вроде бы цел.

В десятке шагов позади, зацепившись на бампере МАЗа, горело то, что осталось от «Жигулей». По обеим сторонам шоссе останавливались машины, выскакивали люди, Сильные руки подхватили Сергея Сергеевича, он очутился на ногах. Мужской голос крикнул в самое ухо:

— Цел?

— Вроде бы, — пробормотал Сергей Сергеевич.

— Ну, парень, — сказал мужчина. От избытка чувств он крепко ругнулся, добавил с истерическим смешком: — Под счастливой звездой… Как вылетел, а? Никогда бы не поверил. Ты не каскадер случаем?

— Нет, не каскадер, — ответил Сергей Сергеевич тупо.

Он наконец понял что не поврежден, ноги держат, только тело мелко-мелко трясется.

Дверца МАЗа распахнулась, оттуда с трудом выбиралась светловолосая девушка-шофер. Стройная, гибкая, в тенниске и ярко-синих джинсах, она поразила его мертвенно-бледным лицом и полоской крови на лбу. Из легковых автомобилей выскакивали люди, кто-то из мужчин услужливо подхватил ее под руки. Она в великом изумлении смотрела на Сергея Сергеевича, ее пальцы все время щупали лоб, размазывая кровь.

Вокруг Сергея Сергеевича жужжали люди, хватали его за плечи, куда-то тащили, дергали. Он почти с облегчением услышал шум снижающегося вертолета с надписью «ГАИ», голоса начали стихать.

Люди в форме смотрели на него недоверчиво. Очевидцы наперебой рассказывали о случившемся, милиционеры старательно записывали, один сказал Сергею Сергеевичу раздраженно:

— И все-таки не пойму… Одежда в клочья, но на вас нет даже царапин!

— Сам не знаю, как случилось, — прошептал Сергей Сергеевич.

— Гм… ладно. Это все потом. Сейчас вас отвезут. Домашний адрес помните?

— Я чувствую себя нормально, — заверил Сергей Сергеевич.

Примчалась «скорая». Район аварии был уже оцеплен. МАЗ там и остался, два инспектора старательно замеряли рулеткой тормозной путь, а в салоне «скорой» очутилась вместе с Сергеем Сергеевичем и врачами также и девушка-шофер, которой накрепко перевязали голову бинтами. По-прежнему смертельно бледная, на Сергея Сергеевича она смотрела то с изумлением, то с ненавистью.

— Больно? — спросил он участливо.

— Да, — отрезала она. — Как вас угораздило уцелеть?

— Вы недовольны? — спросил Сергей Сергеевич.

— Да, — огрызнулась она тем же тоном. — Носитесь как угорелые… Пьяные небось. А мне отвечай.

— Мы сами нарушили, — сказал Сергей Сергеевич, удивляясь, что после пережитого говорит достаточно спокойно. — Вас никто не обвинит.

У нее от злости закипели слезы:

— Много вы знаете! Я женщина. Нам не дают тяжелые грузовики, а мне дали… Теперь пересадят на электрокар. И все из-за вас!