Ролло Мэй - ОТКРЫТИЕ БЫТИЯ

Для пациентки, о которой мы говорили выше, осознание того, что она требует именно от этого конкретного человека именно в этот конкретный момент времени безусловной любви, может оказаться потрясением; и только спустя некоторое время, может, быть по прошествии несколько часов, она должна будет осознать свой ранний детский опыт. Тогда она сможет как следует проанализировать и вновь пережить переполнявшую ее злость на отца за то, что она не могла заставить его обратить на себя внимания. Но если бы ей просто объясняли, что это явление переноса, она бы узнала интересный рациональный факт, который вовсе не был бы экзистенциально осознан ею.

Также необходимо отметить то, что присутствие во время сессии вовсе не означает навязывания терапевтом пациенту себя, своих представлений или своих чувств. Очень интересным доказательством нашей точки зрения является то, что Роджерс, показавший такую яркую картину присутствия (см. цитату выше), является как раз тем психологом, который безоговорочно настаивал на том, что терапевт не проецирует себя, а ежесекундно следует за эмоциональной реакцией и намеками пациента.

Энергичность во взаимоотношениях вовсе не означает, что терапевт будет болтать с пациентом. Он знает, что у пациентов существует множество разных способов попытаться запутать терапевта, чтобы уклониться от своих проблем. И терапевт может сохранять молчание, сознавая, что одна из сторон его роли во взаимоотношениях – быть экраном для проекций. Терапевт – это тот, кого Сократ называл "повивальной бабкой", совершенно реальный в "нахождении рядом", но при этом терапевт находится там с конкретной целью – помочь другому человеку самостоятельно произвести на свет то, что есть в нем.

Четвертый вывод относительно техники в экзистенциальном анализе вытекает непосредственно из нашего всестороннего исследования присутствия: терапия будет стремиться "подвергнуть анализу" такие способы поведения, которые делают присутствие невозможным. Терапевт, со своей стороны, должен сознавать все, что в нем самом блокирует абсолютное присутствие. Я не совсем понимаю, что имел в виду Фрейд, когда говорил, что он предпочитает, чтобы пациенты лежали на кушетке, поскольку он не может вынести, чтобы на него смотрели в упор целый день. Но по-настоящему верно то, что у любого терапевта, – чья задача трудна и в лучшем случае несет с собой чрезмерное напряжение, – возникает искушение, используя различные приемы, избежать появления тревоги и вероятного дискомфорта, который вызван противостоянием тревоге. Мы уже описывали тот факт, что реальная конфронтация между двумя людьми может вызывать глубокую тревогу. Таким образом, неудивительно, что гораздо удобнее защитить себя, думая о другом только как о "пациенте" или фокусируясь только на определенных механизмах поведения.

Формальное мнение о другом человеке, возможно, есть самый доступный терапевту способ ослабления тревоги. И это имеет свои основания: ведь терапевт, вероятно, считается экспертом. Но техника не должна использоваться как способ блокирования присутствия. Всякий раз, когда терапевт замечает, что его реакции ригидны или заранее сформированы, ему, очевидно, следует задать себе вопрос, не пытается ли он избежать тревоги, в результате чего теряется нечто экзистенциально реальное во взаимоотношениях. Ситуация, в которой оказывается терапевт, похожа на положение актера, который много лет посвятил дисциплинированному изучению техники запоминания. Но он знает, что если во время творческого процесса он будет постоянно думать о технике, образ, который он создает, будет потерян. Творческий процесс, который должен поглощать его, трансцендируя субъектно-объектное расщепление, временно нарушается; теперь он имеет дело с объектами и с собой как манипулятором объектов.

Пятый вывод имеет отношение к цели терапевтического процесса. Цель терапии заключается в том, чтобы пациент начал переживать свое бытие как реальное, чтобы он стал сознавать его настолько полно, насколько это возможно. Сюда входит осознание своего потенциала и последующее использование его. Невротика отличает то, что его существование стало "помраченным", как выражаются экзистенциальные аналитики, неясным, оно, вне всякого сомнения, находится под угрозой и, таким образом, в своих поступках он оказывается без поддержки. Задача терапии заключается в том, чтобы пролить свет на существование. Для невротика очень важен модус Umwelt, что же касается Eigenwelt, то ему придается небольшое значение. Поскольку Eigenwelt становится для пациента реальным в процессе терапии, он склонен к тому, чтобы прочувствовать Eigenwelt терапевта сильнее, чем свой собственный. Бинсвангер обращает внимание на то, что необходимо предотвращать тенденцию захвата Eigenwelt терапевта, и терапия не должна становиться борьбой сил между двумя Eigenwelten. Функция терапевта – быть здесь-и-сейчас (имеется в виду вся коннотация Dasein ), присутствовать во взаимоотношениях, в то время как пациент находит свой Eigenwelt и учится переживать его.