Валерий Ильин: Археология детства

Я не случайно позволил себе это отступление. Власть над детьми обкуренные анашой “авторитеты” и полуграмотные “гуру” получают только в том случае, если семья не дает подростку того, что ему нужно. По-моему, лучше не предоставлять им такой возможности. Это тот самый случай, когда стоит повнимательнее присмотреться к опыту и образу действий неформальных молодежных лидеров.

Поэтому приведенную выше рекомендацию В. Сатир я бы отнес в первую очередь именно ко всем внешним проявлениям родительской власти. Прежде всего давайте безоговорочно признаем, что наш сын или дочь уже достигли того возраста, в котором мы не должны водить их за ручку. В буквальном, а не в переносном смысле. Да-да, я не шучу. Мне приходилось встречать не так уж мало женщин, глубоко и искренне переживающих из-за того, что их дочери категорически и порой агрессивно отказываются от их общества, хотя еще год назад охотно ходили и ездили с мамами по магазинам, в парикмахерскую, в гости и просто в парк. Они по какой-то причине забыли те годы своей жизни, когда фигура идущей рядом мамы воспринималась ими самими не как мама, а как послание миру: “Посмотрите: она еще такая маленькая и никчемная!”.

Другой эпизод из той же серии. Только маленьких детишек нельзя ни на час оставлять дома одних. Именно поэтому очень часто бабушкам и дедушкам, которых приглашают посидеть с двенадцатилетним чадом во время школьных каникул, здорово достается от внуков и внучек. Дело опять-таки не в отсутствии любви к дедушкам и бабушкам. Бурный протест со стороны подростков вызывает отсутствие доверия. Вступая в конфликт по поводу и без повода, они тем самым заявляют: “Я уже достаточно взрослый и не нуждаюсь в няньках!”. И это, как правило, чистая правда. Если у вас нет реальных оснований предполагать, что, оставшись “один дома”, ваш повзрослевший ребенок немедленно начнет испытывать взрывчатые вещества, устраивать потоп соседям или распродавать ценные вещи, не стоит ущемлять его достоинство, снижать самооценку и выставлять его недоумком перед сверстниками, приглашая бабушку, дедушку или еще кого-то из взрослых в качестве няньки-надзирателя. Между нами говоря, любой нормальный двенадцатилетний подросток знает, как разогреть себе обед и не сжечь при этом квартиру, знает, что, уходя на улицу, надо запирать входную дверь, и должен знать, что в наше замечательное время нельзя открывать незнакомым людям, даже если они представляются милиционерами, почтальонами, папиными знакомыми или клянутся всеми святыми, что умирают от жажды.

Другой важный аспект отвержения внешних атрибутов родительского авторитета, естественно, связан с внешностью. Если на предыдущем этапе развития личности дети, идентифицируясь с родителями своего пола, стремились подражать им в одежде, манерах, привычках, стремились выглядеть как взрослые, то подростки в поисках своей индивидуальности, неповторимости, наоборот, стремятся отличаться от взрослых своим внешним видом. Именно в этом стремлении и заключается главный источник специфической подростковой культуры. Именно отсюда идут странновато-чудаковатые, на взгляд взрослых, иногда совершенно непонятные, порой шокирующие и раздражающие стрижки подростков, манера одеваться, музыкальные и литературные пристрастия, сленг и другие способы самовыражения. Причем очень часто любые попытки взрослых повлиять на эти вкусы и привычки вызывают агрессивную реакцию со стороны подростков, приводят к бесконечным конфликтам и, как следствие, к результату, прямо противоположному ожиданиям и желаниям взрослых.

Мне вспоминаются мои школьные годы, пришедшиеся на 70-е — начало 80-х. Не последнее место в формировании устойчивого неприятия пионерской организации и всего, что с ней связано, у многих представителей моего поколения занимало категорическое требование, подкрепленное всевозможными “санкциями”, не приходить в школу без пресловутой “частицы красного знамени” на шее. Причем неприятие “частицы” определяло и отношение к целому. (Помните: “Не стесняйся пьяница носа своего, он ведь с нашим знаменем цвета одного!”)

Я помню, сколько копий переломала школьная администрация в борьбе с джинсами и “неуставными” длинными волосами у нас, мальчишек, росших на музыке “Deep Purple” и “Led Zeppelin”, и серьгами, клипсами и мини-юбками у девчонок. Закономерным результатом этой борьбы за “опрятный и скромный внешний вид” стало то, что в старших классах особым шиком считалось заявиться в школу не просто в джинсах, а непременно в драных джинсах, покрытых множеством бросающихся в глаза кожаных заплат. При этом форменный школьный пиджак тоже должен был быть заношен до дыр. Что же касается причесок, то наиболее стойкие поклонники таланта Джимми Пейджа и Ричи Блекмора в знак протеста против невежества и злокозненности администрации старались не только стричь, но и мыть волосы как можно реже.