Лев Шильник - Шизо и Цикло.Присмотрись,кто рядом с тобой.Психологический определитель

Вернемся к сомнамбулам. Еще одна цитата из Владимира Леви, чтобы показать, что это такое – глубочайшая фаза гипноза.

«Вот это самое ощущение испытываешь, работая с сомнамбулом: фантастический полет в психике...

– Давайте-ка с вами пройдемся на лыжах. Смотрите, какой чудесный лес. Какой снег!

– Да. (Восхищение во взгляде. Любовно оглядывает стены, мебель, потому что теперь это деревья, сказочно убранные зимой.)

– Надевайте лыжи.

Быстрые, четкие, пластичные движения. Раз... раз... одну галлюцинаторную лыжу, другую – прямо на свои обычные ботинки, это не смущает: раз сказано "надевать лыжи", значит он уже в лыжных ботинках.

– Готовы?

– Сейчас, крепление поправлю... Все.

– Поехали. Вот по этой лыжне. Вы вперед, я за вами.

Пошел. Сильно, ловко отталкивается галлюцинаторными палками. У стены делает поворот, идет вдоль, опять поворот. Обходит диван. (Это поваленная ель.) Пантомима в духе Марселя Марсо, с подлинной гарантией подлинности переживания, той же, что в сновидении, даже еще больше».

Нередко у тех, кто знакомится с чудесами гипноза, возникает естественный и тревожный вопрос: а как далеко может зайти гипнотическое овладение личностью? Насколько вероятна опасность умышленной злостной манипуляции? Можно ли использовать гипноз в преступных целях?

Вопросы далеко не праздные и окончательно не проясненные. Имеющийся в нашем распоряжении материал достаточно противоречив. Однажды французский гипнолог Коке вложил своей сомнамбуле в руку игральную карту и, внушив, что это нож, приказал заколоть его (Коке). Внушение было выполнено беспрекословно. Когда же Коке дал в руки сомнамбуле вполне реальный нож, пациент замахнулся и, выронив нож, забился в истерике. Как это расценивать? Откровенно говоря, это методически слабо, поскольку гипнотизер создал конфликтную ситуацию на пустом месте: приказал себя убить без всяких на то оснований...

Куда более убедительный результат получил немецкий врач Кауфман. Он дал сомнамбуле пистолет, велел выйти на улицу и застрелить полицейского. Все было выполнено тютелька в тютельку. Патрон, разумеется, был холостым, так что никто не пострадал, но шуму поднялось много. Кауфмана даже привлекли к суду. Оправдываясь, врач говорил, что своим экстравагантным опытом он наглядно продемонстрировал возможность преступного использования гипнотического внушения. Но оппоненты возражали: убийства произойти не могло, поскольку в подсознании испытуемого накрепко засела мысль о невозможности преступления – врач не мог толкать его на убийство по определению.

Если суммировать немногочисленные экспериментальные данные подобного рода, напрашивается вывод, что насильственный гипноз вроде бы возможен, особенно при некоторой интеллектуальной недостаточности и соответствующей настроенности пациента. Во всяком случае, по мнению Владимира Леви, оптимизм гипнологов, настаивающих на полной невозможности преступных внушений, представляется необоснованным (по крайней мере, у сомнамбул).

Но паниковать вряд ли имеет смысл. Использование гипноза в преступных целях маловероятно хотя бы потому, что существует множество гораздо более дешевых и менее трудоемких способов насилия и обмана.

Феномен гениальности, а если говорить шире – исключительной интеллектуальной одаренности, занимал человечество испокон веков. Относительно того, откуда берутся гении и что они собой представляют, ясности не было никогда. Диапазон оценок более чем широк. Очень часто гениальность рассматривалась как нечто потустороннее, иррациональное, внеприродное, подвластное только высшим силам. «Гении падают с неба», – писал французский ученый-энциклопедист Дени Дидро. Соотечественник Дидро, выдающийся натуралист Жорж Бюффон, с ним не был согласен: гений – это прежде всего бесконечное терпение и необыкновенная выдержка. А вот слова немецкого философа Артура Шопенгауэра: «Сутью гения является способность видеть общее в частном, беспрестанно влекущее вперед стремление к изучению фактов и ощущение подлинно важного». Шотландский историк Томас Карлейль был предельно прост: «Гениальность – это необычайная способность преодолевать трудности». В связи с этим можно вспомнить и Альберта Эйнштейна, одного из величайших физиков всех времен и народов: «У меня нет никакого таланта, а только упрямство мула и страстное любопытство». Очень похоже, что создатель теории относительности не думал шутить и говорил совершенно серьезно. Большой энциклопедический словарь, как и полагается всякому словарю, сух и строг: он определяет гениальность как наивысшую степень проявления творческих сил человека. Но наиболее удачной, на наш взгляд, представляется следующая дефиниция, устанавливающая вдобавок своеобразную табель о рангах: «Талант поражает цель, в которую никто другой попасть не может, а гений – которую никто не видит». Лаконизм здесь счастливо сочетается с точностью и неочевидной глубиной.