Кэтрин Лист - Этика бл**ства

Вот пара сценок из нашей жизни – минута горечи и минута радости – которые мы выбрали, чтобы показать вам, как и почему мы живем так, как живем.

Досси: Уже поздно, а моей любимой все нет. Надеюсь, ей уже лучше, ведь утром она ушла в слезах. Вчера мы обе плакали допоздна, у меня до сих пор болят глаза. Надеюсь, она не будет слишком злиться на меня, хотя это стерпеть легче, чем когда ей больно. Вчера мне казалось, что от ее боли мое сердце вот-вот разобьется. И это – моя вина, мой выбор, моя ответственность. Большинству людей причины, по которым я заставляю свою любимую проходить через все это, показались бы легкомысленными, а то и безнравственными. Я заставляю любимого человека страдать, потому что ненавижу моногамию.

Я ненавижу моногамию уже двадцать семь лет, с тех пор как порвала с отцом своей дочери, который обращался со мной очень жестоко. Чтобы только выбраться за дверь, я, беременная, усыпанная синяками, обещала что угодно, лгала, что позвоню родителям и займу у них денег. Когда мне все-таки удалось сбежать, Джо грозился, что покончит с собой, и даже пытался убить меня – однажды он почти нашел нас и поджег дом, думая, что мы внутри.

Джо был ревнивцем. Поначалу это привлекало меня и убеждало, что я ему небезразлична…

Вернулась моя любимая. Принесла мне цветок. Но все еще не хочет обняться. Ей кажется, что в дом ворвались чужеродные силы. Я навела чистоту и порядок, приготовила ужин и пойду на все, на любые уступки, лишь бы стало хоть чуточку легче. Она не хочет в кино, не хочется есть, она, пожалуй, примет душ.

Джо был очень ревнивым. Я – образцом верности. Он избивал меня, обзывал блядью, стоило постороннему мужчине взглянуть на меня. А когда я ушла от него, то решила, что он прав – я и правда блядь, я хочу ею быть и больше никому не пообещаю моногамии. В конце концов, кому какое дело до того, с кем я трахаюсь?Я больше не намерена быть чьей-то собственностью, как бы высоко это ни ценилось.

Джо сделал меня феминисткой. Феминисткой-блядью. Это случилось в 1969 году в Сан-Франциско, я решила изобрести новый стиль жизни. Меня достало, что я всего лишь украшение мужчины, да и тихони-домохозяйки из меня не вышло. Я люблю выигрывать в шахматы и вести философские беседы. Я часто говорю больше, чем слушаю. Я очень хотела стать свободной и просто заниматься сексом – по любому поводу, с любым понравившимся человеком. Я хотела ощутить себя сильной и независимой от рыцарей в сверкающих доспехах, поэтому пообещала себе не заводить серьезных отношений в течение пяти лет, чтобы понять, кто я, когда сама управляю своей жизнью. Я сделала свободу своим мировоззрением. Моя любимая гладит собаку. Боже, как нам обеим тяжело. И зачем я настояла'? Я не сгораю от неудовлетворенной страсти. Даже нет особенного возбуждения, я не схожу сума по Кэтрин и только по ней. Однако между мной и Кэтрин всегда была сексуальная связь – это важно для нас как для соавторов и ближайших подруг. Так что мы терпеливо ждем, когда моя новая возлюбленная будет готова позволить нам продолжить эту связь. Ужасы группового секса ее уже не пугают: завтра в гости придет еще одна пара ~ поужинать и подергать меня зауши в честь дня рождения; она сама решила их пригласить. К собственному удивлению, она без смущения участвовала в оргиях. В последний год она перепробовала в сексе больше, чем за предыдущие сорок восемь, и чувствовала себя как рыба в воде. За исключением…

За исключением того, чтобы ее любимая пошла на свидание. Ей тяжело принять, что я буду заниматься сексом без нее, тяжело чувствовать себя покинутой, тяжело, что это будет у нас дома, а не на нейтральной территории. Может быть, я совершила ошибку. Может быть, я часто ошибаюсь.

Она не хочет подходить ко мне. Воздух сгустился от боли, ее голос полон злости – как я могла ее так обидеть? Боже, терпеть не могу подобных ситуаций.

Семья приняла ее с распростертыми объятиями. Когда двадцать пять лет назад я решила жить по-новому, то поняла, что не позволю своей внутренней уверенности зависеть от отношений, а уж тем более от верности партнера. Джо изменял мне, я знала, но не очень волновалась по этому поводу. Я предполагала, что так будет. Мне не нравилось расхожее мнение, будто уверенность в себе и чувство собственного достоинства зависят от положения в обществе привлеченного мной мужчины. Будто у меня самой нет никакого положения. Я торжественно пообещала отыскать источник этой самой уверенности внутри себя, в непоколебимости собственного «я», которая, как я думала, кроется в самоуважении и принятии себя. Но как насчет других людей? Как насчет поддержки? Любви?