Джей - О Милтоне Эриксоне

В 1959 году в рамках проекта Бейтсона была проведена спе­циальная конференция с Эриксоном, названная конференцией по семейной и супружеской терапии. В то время мы считали Эриксона авторитетом по данному вопросу. По всей стране та­ких специалистов было не больше двух-трех. К тому времени мы уже применяли его идеи по семейной терапии, а он, воз­можно, наши. Однако он работал с парами и семьями до нас, поэтому мы не могли быть единственным источником его идей.

Возвращаясь к его типичному терапевтическому подходу, за­метим, что он часто представлял клинический случай как инди­видуальную проблему, однако работал и с членами семьи, вов­леченными в нее.

Позвольте мне привести один пример, относящийся к тому времени. Я был на практике в Пало Альто, и ко мне подошел пожилой господин. Он спросил, могу ли я вылечить его дочь. Он сказал, что другая его дочь уже была успешно излечена од­ним терапевтом. Я спросил, почему же он не отведет вторую дочь к тому же терапевту, раз тот был столь хорош. Джентльмен ответил, что не может позволить себе сделать это, потому что, когда он привел свою первую дочь к тому терапевту, тот поса­дил его на полгода под домашний арест. Вы можете легко дога­даться, кто был этот терапевт. Я возразил, что он ведь мог от­казаться от домашнего ареста. В ответ он уставился на меня, словно пораженный моей наивностью. В конце концов я все- таки уговорил его отвести дочь к Эриксону, что он и сделал. Интересно, что Эриксон был в достаточно хороших отношениях с этим человеком и, приезжая в Пало Альто, останавливался в его доме. Мо жно ли назвать это семейной терапией? В каталоге семейной терапии мне не встречалось лечения домашним арес­том. Хотя Эриксон, без сомнения, работал со всей семьей, чтобы помочь дочери, иначе он не вовлек бы в лечение отца столь жесткими методами.

Эриксоновский терапевтический подход поднимает вопрос не о том, семейная ли это терапия, а о том, что такое семейная терапия. Позвольте мне привести некоторые примеры для под­тверждения правомерности данного вопроса:

1.Мужчина постоянно жаловался на страх умереть от сердеч­ного приступа, хотя с сердцем у него все было в порядке. Эриксон поручил его жене раскладывать по дому литературу о похоронах каждый раз, когда муж начинал жаловаться (Хейли, 1986, с. 178). Мужчина избавился от страха. Что это было: ин­дивидуальная или семейная терапия?

2.На первых этапах семейная терапия основывалась на тео­рии вытеснения. И поэтому членов семей поощряли к проговариванию и выражению враждебных эмоций, а терапевт в это время указывал им, насколько враждебно они настроены по от­ношению друг к другу. Основное правило было такое: каждый член семьи может говорить все что угодно, ведь тем самым он избавляется от глубинных, скрытых чувств.

Похоже, что Эриксон придерживался другого взгляда на се­мью и способы ее исцеления. Он стремился организовать семью таким образом, чтобы при этом добиться определенной цели. Когда он собирал вместе всю семью, ему это было необходимо для контроля над происходящим. Например, у него лечилась семья, в которой мать, отец и дочь постоянно кричали и жало­вались друг на друга. Вместо того чтобы поощрять их, он потре­бовал, чтобы каждый из них жаловался строго по расписанию: 20 минут и по очереди.

При другом, типичном для него подходе, он ограничивал свободное выражение эмоций во время интервью со всей семь­ей. Например, у него на приеме находились мать, отец и два сына, у одного из которых была проблема. Мать говорила не переставая и не давала другим слова вставить. Эриксон спросил ее, может ли она держать свои большие пальцы так, чтобы меж­ду ними было расстояние в четверть дюйма. Она ответила, что, конечно, может. Он попросил ее продемонстрировать. Она по­казала. Тогда Эриксон сказал, что, пока она занята этим де­лом, он поговорит с другими, а она послушает, и тогда после­днее слово будет за ней. Он задал сыну вопрос, мать тут же на­чала отвечать, однако расстояние между ее пальцами увеличи­лось. Эриксон указал ей на это, и она снова обратила свое вни­мание на пальцы. Ей не удавалось одновременно говорить и сле­дить за своими пальцами, и поэтому пришлось сидеть молча, а Эриксон поговорил с отцом и сыновьями и лишь в конце разго­вора предоставил ей последнее слово. Организовал бы семей­ный терапевт интервью подобным образом?

Многие тогдашние семейные терапевты утверждали, что ни в коем случае нельзя так вести интервью. Не давать члену семьи говорить — такое поведение считалось просто шокирующим во времена, когда целью было свободное проявление эмоций. Я помню, как в начале шестидесятых Дон Джексон, известный семейный терапевт, работавший тогда вместе с нами, проводил интервью с матерью, отцом и их семнадцатилетней дочерью, исключенной из колледжа с диагнозом “шизофрения”. Проводя интервью, Джексон начал говорить с матерью, а дочь стала пе­ребивать их. Джексон сказал дочери, что она должна дать мате­ри договорить, и продолжил беседу. Целью его лечения было не свободное выражение эмоций, а возвращение девочки в кол­ледж. Большинство терапевтов в то время были возмущены кол­легой, который не дал высказаться пациенту — а тем более мо­лодой девушке с проблемами.