Жан-Баптист Ботюль - Сексуальная жизнь Иммануила Канта. Милый Кёнигсберг

Итак, у Дидро не было возможности прочитать это стихотворение Канту. Однако, в 1773 г. француз все же проезжал через Кёнигсберг. Он, правда, не просил ни о какой встрече с Кантом, который во Франции в то время был еще неизвестен. А жаль. Можно только помечтать о совместном ужине двух мужчин за праздничным столом, как они устраивались Кантом. Встретить там женщину было маловероятно, и Дидро, наверное, очень удивился бы этому. Салон без философии (на разговоры на эту тему во время обеда Кантом был наложен запрет) и без женщин? Воистину странный он, этот пруссак.

Сексуальность Канта вызывала любопытство уже у его современников. В конце его жизни Яхманн — один из одобренных самим Кантом биографов — предоставил ему подробный вопросник, в котором особенно примечателен следующий вопрос: «Не имела ли счастье какая-либо особа внушить к себе исключительную любовь и внимание?» [8] Materialien zu Herrn Professor Kants Biographie, Frage 33, in: Kants gesammelte Schriften, Akademie-Ausgabe, Berlin 1902ff., Band 12, S.323f., in: Immanuel Kant. Sein Leben in Darstellungen von Zeitgenossen, hrsg. Von Felix Gross, Darmstadt: Wissenschaftlische Buchgesellschaft 1993 (Neudruck der Ausgabe Berlin 1912) S. XIV. Кант не снизошел до ответа. Нам известно, что он остался холостяком, однако нам не известно, остался ли он девственником. Мы можем быть уверены, что Кант не был чужд чувственности, поскольку был гурманом. Он ни в коем случае не был бесчувственным, его рот и губы были полностью функциональны. Он не стыдился своего тела. Как только у него появлялись какие-то деньги, он покупал себе удобную, и даже элегантную одежду. Конечно, он вовсе не обладал сложением ловеласа. Его рост был метр пятьдесят (мать называла его «мужичок»), у него была большая голова и несколько опущенное левое плечо. Но все же он не оставлял женщин равнодушными. Об этом свидетельствует следующее письмо, которое он получил в 1762 г., в возрасте тридцати восьми лет, от некой Марии Шарлоты Якоби:

«Дорогой Друг.

Вас не удивляет, что я решаюсь писать Вам, великому философу? Я надеялась увидеть Вас вчера в моем саду, но мы с подругой обыскали все аллеи и не нашли нашего друга под этим небосводом, мне пришлось заняться рукоделием — лентой для шпаги, предназначенной для Вас. Претендую на Ваше общество завтра в послеобеденное время. Я слышу, как вы говорите: да, да, конечно приду; ну хорошо, мы ждем Вас, мои часы также будут заведены. Простите за это напоминание. Вместе с подругой я посылаю Вам воздушный поцелуй, у Вас в Кнайпхофе воздух тот же, и мой поцелуй не потеряет свою симпатическую силу. Будьте веселым и здоровым.

Эта дерзкая молодая женщина играет с теорией передачи на расстояние «симпатии», да еще и желает поразвлечься с философом. До каких пределов? Приглашение прямое и рискованное, тем более что исходит оно от замужней женщины, ибо она состояла в замужестве, эта Мария Шарлота Якоби, урожденная Швинк, — замужем за одним банкиром. Подарить кому-то портупею — это имело весьма пикантный привкус. А вот выражение «заводить свои часы» объяснить не так легко. Согласно одним интерпретаторам, оно встречается в романе Лоренса Стерна «Тристрам Шенди», опубликованном в 1760 г., который в то время читали по всей Европе. В этом романе один пастух всякий раз, когда он собирался выполнять свой супружеский долг, заводил в своей хижине часы с маятником. Согласно же другим, нужно сопоставить это выражение со следующим замечанием из «Антропологии»: «Что же касается ученых женщин, то они пользуются книгами примерно так же, как своими часами: они носят их только для того, чтобы показать, что у них есть часы; хотя обычно эти часы у них не ходят или неверно показывают время.» [10] Кант. Антропология. С. 409. [Здесь и далее с указанием страницы или параграфа так цитируется издание Кант Иммануил. Антропология с прагматической точки зрения. СПб.: Наука, 1999. — Прим. перев. ] То есть, Мария Шарлота таким образом приглашала его к благонравной культурной беседе.