Эдвин Поляновский - Урок

Захаров и Самарский – прямо противоположны У Самарского впереди – чувство, у Захарова – рассудок. Для Захарова главное – самодисциплина. «Иначе куда-нибудь да залезешь»,– говорит он. Захаров – классик и по подходу к делу, и по манере работы.

Когда в бухте Лаврова возле мыса Опасный выбросило на камни танкер и девятнадцать человек экипажа оказались в беде, послали туда именно Захарова. Ситуация была хуже некуда: с одной стороны камни, и никакие суда подойти не могут, с другой впритык, огромная – 150 метров – отвесная скала, вертолету с его лопастями не подступиться. Военные вертолеты прилетели было, покрутились-покрутились и ушли ни с чем. А гражданский пилот Захаров на своем стареньком тогда еще МИ-4 развернулся носом к скале – до нее метров пять оставалось, не больше – и завис над палубой: ветер здоровенный, мачты на уровне его кабины раскачиваются, винтом зацепишь – смерть. Трос с сиденьем выбросил, несколько человек поднял и – на берег. Вернулся, снова завис... Так с пяти заходов снял всех. Это была ювелирная работа.

Ладно, когда по санзаданию и на аварийно-спасательные работы летишь по вызову – заранее можно взять все необходимое. Сложнее, если о ЧП узнаешь в полете. Сам ли командир обнаружил человека в беде, или ему сообщили по рации, он обязан оказать срочную помощь. Когда нет спасательного сиденья, вяжи страховочную петлю. Однажды, это было давно, экипаж Захарова спасал людей, на борту не было даже лебедки. Сбросили трос, и вместо лебедки поднимал людей наверх... могучий бортмеханик.

А еще было так. Он обслуживал геологов, неожиданно ему сообщили, что в море на БМРТ (большой морозильно-рыболовный траулер) серьезно заболел матрос, нужна срочная операция. Узнав широту, долготу, Захаров прилетел. Судно – все в мачтах, антеннах, надстройках (бывало, в таких случаях мачты срубали), даже одно колесо на пагубу не поставишь. И лебедка с тросом не годится для тяжелобольного. Тогда Захаров умудрился зависнуть с кормы над самым морем, над волнами, да так, что дверь от кормы – сантиметрах в двадцати. Непросто это – вертолет в одной точке держать. Больного, как лежал, так и принесли в вертолет. А на берегу тут же сделали операцию, диагноз оказался более чем опасный: перфоративный аппендицит.

Самарский однажды спасал шоферов, которых засыпало снегом вместе с машинами.

Я все – об асах, но в принципе на Камчатке плохих пилотов нет, таковы здесь условия: либо ты пилот стоящий, либо никакой. Случаев, подобных описанным, было достаточно у каждого, кто летает на Камчатке не один год. В сильный ветер, при низкой облачности вылетел в поселок Озерновский экипаж МИ-8 под командованием Н. Протасени. Тяжелобольную девочку сумели срочно доставить в больницу. В районе Больших Банных источников бушевал южный циклон, и там заблудилась группа старшеклассников из Петропавловска. Вертолет под командованием Думченко приземлился среди сугробов, дети были доставлены домой.

Скольким спасла жизнь малая авиация – не счесть. И ни в какие квартальные планы это не впишешь.

Вот какое письмо пришло однажды в аэропорт: «Советский Союз, Петропавловск-на-Камчатке, Горисполком. От Всеяпонского союза моряков Японской конфедерации труда.

Гражданам Домарову, Еремину, Дикову и другим.

Мы выражаем нашу глубочайшую благодарность по поводу смелых действий вышеупомянутых вертолетчиков и других лиц, принимавших участие в спасении японских рыбаков, потерпевших бедствие у берегов недалеко от Петропавловска.

Этот благородный факт говорит сам за себя. Мы уверены, что характерной чертой ваших людей является любовь к человеку и что это послужит укреплению добрососедских отношений между Советским Союзом и Японией.

От имени восемнадцати спасенных рыбаков и от семей трех погибших мы посылаем вам бронзовую вазу для цветов в знак нашей благодарности.

С самыми лучшими братскими пожеланиями.

Рио Комисава, секретарь международного отдела».

Ваза эта хранится в краеведческом музее.

Не в такие ли моменты выясняется, что твой ученик тебя достоин? Захаров снял больного матроса с траулера в том же году, когда его ученик Горбачев в нелегких условиях спас трех рыболовов, двое из них – школьники. Их уносило на льдине в открытое море. Порадовался ли учитель за ученика?

– Рядовое дело, сделал и хорошо,– ответил Захаров.– Вы знаете, не эти минуты в жизни запоминаются, не эти. А те, когда идешь на обычное задание, а в пути попадаешь вдруг в ненастье и пробиваешься через облака, туман с таким трудом... Чуть не касаешься колесами сопок. У меня такие минуты были!. Но о тех минутах не пишут, о них и не знает никто, только я один. Один я.