Алексей Редозубов - Мозг напрокат. Как работает человеческое мышление и как создать душу для компьютера

Мы называем информацию осмысленной, если возникшая картина текущего представления вызвала эмоцию «понятно».Чем более «богатая» картина возникла, тем больший смысл мы приписываем информации.

Эмоции «понятно» и «непонятно» постоянно сопровождают наше восприятие и регулируют связанные с ним процессы. Так, в результате звучания некоей фразы или набора отрывочных реплик формируется картина текущего представления, в которую войдут все понятия, соответствующие услышанному. Если они не связываются в единый «образ», то появляется эмоция «непонятно». Она побуждает переспросить собеседника. Одновременно с этим продолжается активация понятий, ассоциативно связанных с услышанным, и попытки распознать явление. Такие «картины», дополненные нашими ассоциациями, транслируются в пространство ощущений и осознаются нами. Если понимания не наступает, то мы осознаем отдельные слова, вызванные ими ассоциации, но единой картины не «видим». Однако, если возникшие ассоциации позволяют вдруг воссоздать полную картину, возникает эмоция «понятно». Каждому приходилось бывать в ситуации, когда, что-то не расслышав, мы переспрашиваем, но, еще не дождавшись ответа, понимаем смысл сказанного ранее.

Речь — это способ передачи информации о текущем представлении.

Текущее представление включает в себя описание того, что воспринимает и о чем думает в данный момент человек. Часть этого состояния, которой человек хочет поделиться с другими, и кодируется в речь. Речь в данном случае — только способ передать информацию другому человеку. Независимо от того, устная имеет место речь или письменная, в любом случае содержащаяся в ней информация, достигнув собеседника, приведет к изменению его текущего представления. И сформировавшееся у него текущее представление будет, возможно, «похоже» на то, которое было у автора фразы. В этом случае можно говорить, что фраза передала смысл более-менее адекватно. Обратите внимание: для правильного понимания речи необходимо, чтобы системы основных воспоминаний и ассоциаций обоих собеседников были схожи. В жизни это достигается тем, что люди имеют общую систему эмоций, воспитываются в одной культуре с общей системой знаний и проходят через одинаковый опыт, который формирует сходные инстинкты и псевдоинстинкты.

Речь, как правило, не содержит информации, достаточной для того, чтобы гарантировать однозначную передачу текущего представления от одного человека к другому. Однако именно за счет общности воспитания и жизненного опыта многие фразы порождают «одинаковые» ассоциации и вызывают «схожие» картины текущего представления. Когда мы ведем беседу, читаем книгу, слушаем чей-то монолог, каждое новое предложение воспринимается как продолжение предыдущей мысли, и в его распознавании участвует уже сформированное ранее текущее представление. Его активные понятия образуют «контекст», без которого правильное распознавание невозможно. Для возникновения нужной ассоциации может потребоваться ряд активных понятий внутреннего языка, из которых часть будет вызвана последней услышанной фразой, а часть уже будет содержаться в «контексте». Непонимание же возникает, когда речь не вызывает всех необходимых ассоциаций, и «наведенная» ею картина текущего представления не «вырисовывается» в виде осмысленного образа.

Неправильное понимание случается, когда речь воспринимается осмысленной, но вызывает ассоциации, отличные от тех, которые закладывал туда человек, произнесший фразу. Часто мы слышим не то, что произнесено, а то, что хотим услышать. При распознавании фразы это происходит, когда «желаемое» понятие, активное в текущем представлении, мешает активироваться нужной ассоциации и, наоборот, участвует в активации ошибочной.

Вообще же суть всех этих рассуждений достаточно очевидна, и мысль, что речь не всегда в состоянии адекватно передать смысл текущего представления, ненова. Как сказал Федор Тютчев, «Мысль изреченная есть ложь».

Традиционно принято рассматривать речь как знаковую систему.

Знаковая система — совокупность условных знаков и правил их взаимосвязи (Осипов, 1995).

Речь как знаковая система — вещь коварная и неоднозначная. Попробуем с этим разобраться.

Знаковые системы — мощный инструмент, позволяющий решать сложнейшие задачи. В общем случае при задании знаковой системы мы вводим набор знаков, придавая каждому из них какое-то определенное значение. Далее мы начинаем формулировать правила. Мы задаем, какие записи, построенные из нашего набора знаков, являются корректными, а какие — нет. Набор таких правил составляет грамматику знаковой системы. Мы можем определить правила преобразования записей, позволяющие сохранять их «смысл».