Екатерина Мурашова: Лечить или любить?

Так что моя дружба с Таней была исключением из правил. Сошлись мы, как ни странно, на почве книг. Таня была старше меня на два года, считалась в таборе очень развитой девочкой и любила читать сказки. Почти каждый день я приносила ей какую-нибудь книжку, а она потом поздним вечером, при свете свечи, ее читала. Иногда для себя, а чаще — вслух, для своих цыганских подружек. Любила Таня слушать, как читаю вслух я. Я пыталась подсунуть юной цыганке какие-нибудь другие книжки, кроме сказок, но неизменно терпела неудачу — Таня отказывалась читать и Носова, и Драгунского, и всякие исторические повести, которые я сама очень любила. Зато сказки годились любые — хоть «Пеппи Длинный Чулок», хоть ненецкие народные. Любимой Таниной книжкой была «Волшебник Изумрудного города». Каждый год, появляясь в нашем дворе, Таня первым делом велела мне: «Неси волшебника!» — и в первый же вечер с наслаждением погружалась в до мелочей знакомый ей мир милой и доброй сказки.

Любопытство детей качественно отличается от любопытства взрослых, и поэтому, встречаясь с Таней практически каждый день, я ничего не знала о том, откуда они приезжали к нам и как и где жили в то время, когда мы с Таней не виделись. Мне просто не приходило в голову это спросить.

Единственное, что я, сама безотцовщина, выяснила у Тани: есть ли у нее родители (мужчин среди приезжающих, как я уже упоминала, не было вообще, но и Таниной матери я тоже никогда не видела). Таня охотно сообщила мне, что отец у нее есть, и еще какой, но он сейчас вместе со старшим братом и с младшими детьми кочует в другом месте, а мать умерла при родах, рожая младшую Танину сестренку, которой теперь три года. Помню, что ответ Тани меня совершенно удовлетворил, и никаких дополнительных вопросов я не задавала. Кочует, значит кочует.

Несмотря на то что Таня была старше меня, в росте она сильно мне уступала. Впрочем, цыгане вообще народ малорослый, а я, даже по нашим меркам, всегда считалась высокой. Исходя из этого, я, с согласия родителей, каждый год оставляла для Тани какие-нибудь вещи, из которых вырастала сама. Таня в одежде была привередлива (значительно привередливее меня), но что-нибудь из припасенных мною вещей обязательно брала себе — ведь моя бабушка шила и одевала меня достаточно красиво. Всему прочему Таня предпочитала шерстяные кофты и юбки с оборкой. Мои юбки казались ей слишком короткими, на что она мне неоднократно указывала, употребляя при этом устаревшее в нашем словаре слово «негоже». В таборе к моим юбкам пришивали понизу еще одну-две оборки из другой ткани, и они, таким образом, делались «гожими».

Родная тетка Тани даже среди своих считалась первоклассной гадалкой. Называлось это «ей судьба открыта» или еще как-то в этом роде. Естественно, я неоднократно просила Зою погадать мне. Она отказывала, ссылаясь на то, что, дескать, еще рано, на маленьких карты неверно ложатся. Раскидывать их — только путать. Вот перейдут года на второй десяток — тогда милости просим. Отчего племяшкину подружку не уважить? Просила я погадать и саму Таню (она тоже гадала и по руке, и по картам), но девочка честно признавалась, что по сравнению с Зоиным гаданием ее собственное — яйца выеденного не стоит. Когда мне исполнилось десять лет (это произошло зимой), я ждала весеннего приезда с дополнительным нетерпением: теперь уж Зое точно придется мне погадать — она обещала.

Ранним апрельским вечером моя мама пришла с работы и за ужином между делом обронила:

— Кстати, опять цыгане приехали. Шла через двор с работы, видела их с сумками возле детсадовского забора, со стороны стройки.

Я, разумеется, тут же запросилась гулять.

— Поздно уже гулять, сиди дома, — воспротивились родные. — Завтра погуляешь.

Но ждать до завтра мне было явно невмоготу. Хотелось увидеть Таню, рассказать о новостях, обсудить планы на первомайские праздники. Не забывала я и о том, что меня ждет цыганское гадание и предсказание судьбы. Хотя и понимала, конечно, что в первый день после приезда Зоя гадать не станет… Короче, я настаивала, и мама сдалась:

— Иди, бог с тобой. Только дальше садика не уходить, и не больше часа!

— Да, конечно! — мигом согласилась я, впрыгнула в уличные туфли и умчалась на улицу.

— Застегнись, оторва! — крикнула мне вслед бабушка и пробормотала себе под нос: — Черт-те что растет, а не девочка! Как замуж выдавать будем?

Яркие юбки и кофты цыганок были похожи на рано распустившиеся огромные цветы. Повзрослевшая за год Таня обрадовалась мне, но была занята обустройством. Я вместе с цыганскими детьми помогала подавать катули наверх, в беседку. Зоя, проходя мимо, подняла тонкую смуглую руку и потрепала меня по волосам: