Рихард Прехт - Любовь

Именно в этом, как мне думается, и есть сегодня смысл философии. Сегодня она уже не являет миру великих истин, теперь философия — в лучшем случае — устанавливает и выявляет новые взаимосвязи. И это уже немало. Став поверенными любви, философы столкнулись с нешуточной конкуренцией. Книги на эту тему пишут психологи, антропологи и этнологи, историки культуры и социологи, а в последнее время число авторов умножилось за счет биохимиков, генетиков, специалистов по эволюционной биологии и исследованиям мозга и, конечно, журналистов, пишущих на научные темы.

Каждый из этих специалистов, каждый из этих ученых привносит свое особое — и зачастую интересное — видение проблемы. Тем не менее все эти специалисты храбро уживаются друг с другом, как представители фауны, населяющей некий биотоп — разные виды живут в одном регионе, крайне редко непосредственно сталкиваясь друг с другом. «Человек — животное», «человек — это его биохимия», «человек — культурное существо» — в каждом случае дается иной ответ на вопрос о том, что такое любовь. В каждом случае по-разному объясняются вопросы о верности, привязанности, изменчивости чувства, взаимном очаровании представителями противоположного пола.

Это тем более удивительно — и никто не станет с этим спорить, — так как и в обыденной жизни все эти грани любви вольно переходят друг в друга. Часто ли можно быть уверенным в том, что два человека, произносящие слово «любовь», имеют в виду одно и то же? И как в таком случае перекинуть мост от испанского языка социологии к китайскому языку генетиков? Что общего между тестостероном, фенилэтиламином, самолюбованием и инстинктом размножения, занятиями фитнесом и ожиданием ожиданий? Как одно связано с другим? Есть ли здесь какая-то упорядочивающая иерархия? Не параллельны ли эти миры? Или одни параметры можно вывести из других?

Взгляд на специальную литературу открывает глазам сосуществование дефиниций и суверенных прав. Социологи небрежно отмахиваются от биохимии любви, биохимики не обращают внимания на социологию. Возможно, существует какое-то элементарное взаимопонимание между представителями разных естественных наук с одной стороны, и единство членов гуманитарного клуба — с другой. Но между естественниками и гуманитариями лежит непреодолимая пропасть.

Меня интересует именно эта пропасть, которой, по моему убеждению, просто не должно быть. Меня с детства чарует зоология. Мне кажется, что она — в большей степени, чем все другие науки — высекает мистические искры из нашего бытия. Большая часть моих квази-религиозных переживаний по своей природе связана с зоологией. Тем не менее я весьма критично воспринимаю биологические объяснения. Предположения биологов зачастую не имеют объяснений, а аксиомы лишены прочного основания. Вероятно, моя близость к биологии и вызывает у меня сильную досаду, когда биологи говорят очень странные вещи, а больше всего странных вещей биологи наговорили как раз о мужчинах и женщинах. Многие высказывания на тему их взаимного вожделения принадлежат, без сомнения, к самым неудачным пассажам представителей биологического цеха. Мало того, эти взгляды подкрепляют и тиражируют психологи, присвоившие себе право выступать от имени биологии.

Философская подготовка сильно помогает мне в этой критике. Можно сказать: меня интересует дух с точки зрения естественных наук, и природа с точки зрения наук гуманитарных, наук о духе. Мне одинаково близки и незатейливое стремление к ясности естественных наук и интеллигентное «тем не менее…» наук гуманитарных. Я не принадлежу ни к одной партии и не обязан никого защищать. Я не верю, что существует один, и только один привилегированный подход к истине. Я не натуралист, считающий, что человека можно исчерпывающе объяснить методами естественных наук, и не идеалист, полагающий, что можно пренебрегать достижениями естествознания. Я уверен, что необходимо и то и другое: философия пуста без естествознания, а естествознание без философии слепо.

Надежной науки о любви не существует. Не существует — вопреки всем обещанием и посулам. Не помогло и недавнее введение в научную практику методов объективного исследования мозга. Ибо, естественно, женщины мыслят теми же отделами мозга, что и мужчины. Впрочем, теми же отделами мозга, что и человек, мыслят даже шимпанзе. Анатомически мозг женщины не отличается от мозга мужчины. Мозг женщин и мужчин очень похож и физиологически. В противном случае женщины, обладающие такими мужскими свойствами, как умение великолепно парковать автомобиль, страдали бы психическими расстройствами, а мужчины, умеющие слушаться, слыли бы больными на голову.