Лев Ительсон - Лекции по общей психологии

Любое слово и любой «отмеченный кортеж» (т.е. допускаемое языком сочетание слов) обязательно несут, кроме парадигматических, также лингвистические значения. Они не только обозначают определенные объекты и их связи, но и обязательно указывают, к каким семантическим классам относятся эти объекты и к каким категориям относятся их отношения.

Упрощая, можно сказать, что язык «знает» только определенный стандартный конечный набор отношений, какие могут существовать в мире между любыми объектами. Это, например, включение элемента в класс, или одного класса в другой, более широкий. Это — принадлежность чего-то к чему-то (например, части — целому, свойства — вещи и т.д.). Это — осуществление действия и претерпевание воздействия (действие и страдание) и т.д. Кроме того, язык имеет стандартный набор классов объектов, которые могут определяться такими отношениями. Это — предметы (то, что действует и над чем действуют). Это — сами действия. Это — то что принадлежит предметам (свойства) или действиям (модусы) и т.д. Принадлежность к этим типам объектов (семантическим классам) и этим типам отношений (категориям) обозначается самой формой слов и их сочетанием в высказывании.

И что бы язык ни обозначал, он обязательно относит означаемое к каким-то из этих стандартных классов и включает в какие-то из этих стандартных отношений. Таков его способ отражения действительности.

И иначе язык не может, потому что так он устроен.

Его система — это не случайные произвольные комбинации звуков, а «звуковая» модель определенных наиболее общих отношений и категорий реальности. Формы языка суть грандиозная попытка человечества отобразить общую структуру реальности в структуре некоторой системы звукосочетаний.

Все это звучит очень громко. Но выражает совсем простой факт: чтобы отображать действительность, язык должен быть устроен в соответствии с общей структурой этой действительности. Он должен быть в каком-то смысле подобен ей. Иначе в нем нельзя будет строить высказывания, отвечающее действительности.

Средства, которыми это достигается, могут быть, как мы уже говорили, самыми различными. Так, в семитских языках (арабском, геврит, эфиопском, аккадском и др.) семантические классы, на которые разбивается реальность, выражаются последовательностью гласных в слове. Например, последовательность ia означает «орудие действия». Значит, взглянув на слова migzal, mirgab, mi’bar, мы можем сразу сказать, что они означают какие-то различные орудия действия. (Как, например, слово «бокренок» означает, по-видимому, детеныша какого-то животного.)

А почему различные орудия? Потому что согласные звуки в этих словах различны. Интересно, что последовательность согласных означает обычно семантическое поле, к которому относится значение слова. Например, кортеж согласных myzl соответствует тому, что относится к прядению (как в русском языке корень «пря-»).

Теперь нетрудно догадаться, что означает слово miyzal. Это — «орудие, с помощью которого осуществляется прядение», т.е. веретено.

А вот последовательность гласных аи означает уже «объект действия». Значит, mayzul должно означать пряжу.

Приведем таблицу, из которой отчетливо виден этот изоморфизм формы некоторых арабских слов с их лингвистическими и парадигматическими значениями.

Нетрудно заметить, что в русском языке аналогичные отношения формально выражаются иным способом: семантическое поле — через корень, а семантические классы главным образом через добавляемые перед, после или внутрь слова-звуки (предлоги, префиксы, суффиксы, окончания). Например, семантическое поле «нечто, связанное с перевозкой» выражается корнем «-воз-». Субъект действия — «возчик», «извозчик», ору-

дне действия — «возок», «повозка», объект действия — «возимое», «перевозимое» и т.д.

Таким образом, сами формы языка имеют лингвистическое значение. Языковое обозначение, словесное отображение действительности автоматически представляет одновременно укладывание действительности в определенные семантические классы, разнесение объектов в определенные семантические поля, т.е. отнесение их к тем или иным из «стандартных» отношений реальности, отраженным в строе языка.