Эрих Фромм - Искусство любви

Вторая предпосылка, лежащая в основе установки, что нет необходимости учиться любви, состоит в предположении, что проблема любви — это проблема объекта , а не проблема способности . Люди думают, что любить просто, а вот найти достойный объект любви, — или пробудить в нем любовь к себе, — трудно. Эта установка имеет несколько причин, коренящихся в развитии современного общества. Одна причина — в большой перемене, произошедшей в двадцатом веке в отношении выбора «объекта любви». В викторианскую эпоху, как и во многих основанных на традиции культурах, любовь не была в большинстве случаев спонтанным личным переживанием, которое затем могло вести к браку. Напротив, брак устраивался по соглашению — или уважаемыми семействами или свахами, или без помощи таких посредников; он заключался на основе учета социальных условий, а любовь, как полагали, придет потом, когда брак уже будет заключен. В течение же нескольких последних поколений в западном мире возобладало понятие романтической любви. В Соединенных Штатах, хотя соображения договорной природы брака еще полностью не изжиты, большинство людей ищет романтической любви, личного переживания любви, которое затем должно повести к браку. Это новое понимание свободы любви должно было в значительной мере повысить значение объекта в сравнении со значением функции .

С этим фактором тесно связана другая характерная черта современной культуры. Вся наша культура основана на жажде покупать, на идее взаимовыгодного обмена. Счастье современного человека состоит в радостном волнении от разглядывания витрин магазинов и покупки всего, что он может себе позволить купить за наличные или в рассрочку. Он (или она) и на людей смотрят подобным образом. Для мужчины привлекательная девушка, для женщины привлекательный мужчина — это приз, которого они добиваются. «Привлекательность» обычно означает красиво упакованный набор свойств, популярных и пользующих спросом на личностном рынке. Что именно делает человека привлекательным — это зависит от моды данного времени, как физической, так и духовной. В двадцатые годы привлекательной считалась девушка пьющая и курящая, крепкая и сексуальная, а сегодня мода требует больше домовитости и скромности. В конце девятнадцатого и в начале двадцатого века мужчине, чтобы быть привлекательно «упакованным», нужно было обладать напористостью и честолюбием, сегодня он должен быть общительным и терпимым. Как бы там ни было, чувство влюбленности возникает обычно только к такому человеческому товару, который досягаем для влюбленного при его возможностях товарообмена. Я ищу своей выгоды: объект должен быть желанным с точки зрения социальной ценности, и в то же время должен желать меня, учитывая мои явные и скрытые достоинства и возможности. Два человека влюбляются тогда, когда чувствуют, что нашли наилучший объект, доступный для них на рынке в границах их собственной меновой ценности. Часто, как при покупке недвижимого имущества, заметную роль в этой сделке играют скрытые возможности, которые могут проявиться со временем. Едва ли стоит удивляться, что в культуре, где превалирует рыночная ориентация и где материальный успех представляет выдающуюся ценность, человеческие любовные отношения следуют тем же правилам обмена, которые управляют рынком товаров и рынком труда.

Третье заблуждение, ведущее к предположению, что в любви ничему не надо учиться, состоит в смешении первоначального переживания влюбленности с состоянием постоянства в любви , или, пожалуй, лучше сказать, состоянием пребывания в любви . Если два прежде чужих друг другу человека, какими все мы являемся, вдруг сумеют разрушить разделяющие их преграды, и почувствуют близость, почувствуют единство, то этот момент единения станет одним из самых радостных, самых волнующих жизненных переживаний. Тем более оно прекрасно и чудесно для людей, которые были прежде одиноки, лишены общения, лишены любви. Это чудо неожиданной близости случается зачастую с большей легкостью, если сопровождается физическим влечением и его удовлетворением, или с них начинается. Однако такого рода любовь по самой своей природе недолговечна. Два человека все лучше узнают друг друга, их близость все более и более утрачивает чудесный характер, пока, наконец, их антагонизм, их разочарование, их пресыщение друг другом не убьет то, что осталось от их первоначального возбуждения. Когда-то, в самом начале, они не знали всего этого; по сути, они приняли силу страстной влюбленности, «помешательства» друг на друге за доказательство силы их любви, хотя те состояния могли свидетельствовать лишь о степени их предшествующего одиночества.