Филип Зимбардо - Эффект Люцифера

Этот вывод можно интерпретировать по-разному. Эмоциональное воздействие тюремного опыта было временным, и заключенные быстро вернулись к нормальному базовому уровню цастроения, как только исследование было завершено. Это также подтверждает «нормальность» участников, которых мы так тщательно отобрали. Они быстро восстановились, что свидетельствует об их общей эмоциональной стабильности. Однако одни и те же реакции среди заключенных могли быть вызваны самыми разными причинами. Те, кто остался до конца, обрадовались новой свободе и гордились тем, что пережили все испытания. Те, кто был освобожден раньше, больше не испытывали стресса и восстановили эмоциональное равновесие, как только закончилась негативная ситуация. Возможно, позитивные эмоциональные реакции были связаны и с радостью от того, что остальные заключенные тоже вышли на свободу, — это облегчало чувство вины, которое они могли испытывать, освободившись раньше времени, тогда как их товарищам пришлось остаться и пережить новые испытания.

Хотя некоторые охранники указали, что жалели о досрочном завершении исследования, но в целом они тоже были рады, что оно закончилось. Средние позитивные показатели в их группе выросли более чем вдвое (с 4,0 до 10,2), а довольно низкий негативный показатель (6,0) стал еще ниже (2,0). Поэтому в целом они также смогли восстановить эмоциональное равновесие, несмотря на свое активное участие в создании ужасных условий в нашей тюрьме. Несмотря на такую перемену настроения, некоторые из этих молодых людей жалели о том, что делали, а также о том, что не смогли прекратить злоупотребления, о чем уже говорилось при обсуждении их реакции после эксперимента и в ретроспективных дневниках.

Анализ видеозаписей. Мы записали на видеопленку 25 отдельных эпизодов взаимодействия между охранниками и заключенными. Затем каждый эпизод или сцену мы оценили по десяти поведенческим (и вербальным) категориям. Два эксперта, не принимавших участия в исследовании, независимо друг от друга оценили видеозаписи; их оценки оказались достаточно близкими. Оценка происходила по следующим категориям: заданные вопросы, отданные приказы, предложенная информация, общение, индивидуализирующее (позитивное) или деиндивидуализирующее (негативное), высказывание угроз, сопротивление, помощь другим, использование инструментов (с той или иной целью) и демонстрация агрессии.

Как показано на рисунке, обобщающем эти результаты, в целом во взаимодействии между охранниками и заключенными преобладали негативные, враждебные трансакции. Ассертивное поведение в значительной степени было прерогативой охранников, а заключенные занимали в целом пассивную позицию. Наиболее характерными для охранников во всех зафиксированных эпизодах были следующие реакции: они отдавали приказы, оскорбляли заключенных, деиндивидуализировали их, проявляли по отношению к ним агрессию, угрожали и использовали против них различные инструменты.

Сначала, особенно в первые дни, и немного позднее, когда Клей-416 объявил голодовку, заключенные оказывали сопротивление охранникам. Они были склонны индивидуализировать других, задавали им вопросы, делились информацией и редко демонстрировали негативное отношение к другим — что стало типичным для властных охранников. Это проявлялось тоже только в первые дни исследования. С другой стороны, реже всего в течение шести дней исследования мы наблюдали такое поведение, как индивидуализирование других и взаимопомощь. Между двумя заключенными был зафиксирован всего один эпизод взаимопомощи — отражения гуманного отношения к ближнему.

Видеозаписи также количественно подтверждают наши наблюдения, сделанные в течение исследования: охранники постоянно усиливали давление на заключенных. Если сравнить два эпизода взаимодействий между охранниками и заключенными в первые дни с двумя эпизодами в последние дни, то видно, что за одно и то же время в начале исследования не было деиндивидуализирующих комментариев, тогда как на последних перекличках среднее количество таких комментариев за тот же промежуток времени составило 5,4. Замечено также, что охранники почти не оскорбляли заключенных в начале — средний показатель составлял 0,3; в последние дни они унижали заключенных примерно 5,7 раза за тот же промежуток времени.