Филип Зимбардо - Эффект Люцифера

Эти результаты свидетельствуют о том, что данные, получаемые с помощью тестов личности, действительно иногда предсказывают поведенческие различия, но мы должны быть осторожны и не преувеличивать их значения при исследовании паттернов поведения в новых ситуациях, например в ходе нашего эксперимента. К примеру, на основании всех собранных нами данных Джерри-5486 оказался самым «нормальным» из всех заключенных. Однако вторым по «нормальности», в соответствии со всеми тестами личности, оказался Дуг-8612. Этот показатель вряд ли мог предсказать длинный список его нарушений и последующее «безумное» поведение. Более того, мы не смогли найти никаких предварительных данных, способных указать на разницу в поведении между четырьмя самыми придирчивыми охранниками и другими, менее жестокими. Ни одна черта личности, измеренная тестированием, не смогла предсказать настолько выраженных поведенческих изменений.

Далее, если обратиться к показателям личности двух охранников, оказавшихся самыми жестокими и склонными к садизму по отношению к заключенным, Хеллмана и Арнетта, то окажется, что оба они получили обычные, средние показатели по всем шкалам личности, кроме одной. Их показатели отклонялись только по шкале маскулинности. Проницательный сторонник теории личности мог бы предположить, что Хеллман, наш мерзкий Джон Уэйн, получил по шкале маскулинности самые высокие показатели. Но на самом деле результаты оказались прямо противоположными: по шкале маскулинности Джон Уэйн получил самые низкие показатели не только среди всех охранников, но и среди всех заключенных. Напротив, Арнетт получил самые высокие показатели по этой шкале среди всех охранников. Психоаналитики наверняка предположили бы, что жестокое, доминирующее поведение Хеллмана и его изощренные «гомосексуальные» игры были реакцией на «немужественные» черты его характера, возможно, даже на скрытую гомосексуальность. Но прежде чем предаваться психоаналитической лирике, я должен отметить, что в дальнейшем, а с тех пор прошло 35 лет, не было ни одного повода назвать Хеллмана иначе, чем хорошим мужем, отцом, успешным бизнесменом и гражданином с развитым чувством гражданского долга.

Шкалы самооценки настроения. Дважды, во время исследования и сразу после дебрифинга, каждый из студентов получил контрольный список прилагательных, описывающих их текущее настроение. Мы объединили эти прилагательные в группы, описывающие плохое и хорошее настроение, а также степень активности и пассивности. Как и следовало ожидать из наблюдений за состоянием заключенных, они отмечали в три раза больше негативных прилагательных, чем позитивных, и намного больше негативных прилагательных, чем охранники. Охранники демонстрировали немного больше негативных эмоций, чем позитивных. Другое интересное различие между двумя этими группами: в состоянии и настроении заключенных было больше колебаний. В ходе исследования изменения настроения происходили у них в два-три раза чаще, чем у относительно эмоционально стабильных охранников. По шкале активности — пассивности показатели заключенных были в среднем в два раза выше, что указывает на вдвое более выраженное внутреннее «возбуждение», чем у охранников. Тюремный опыт оказал негативное эмоциональное воздействие и на охранников, и на заключенных, но у заключенных оно было более глубоким и привело к более выраженной эмоциональной нестабильности.

Сравнивая заключенных, оставшихся до конца, с теми, кто был освобожден раньше, мы видим, что настроение у первых было окрашено в гораздо более негативные тона: они испытывали депрессию и чувствовали себя несчастными. Когда испытуемые оценивали себя по шкалам настроения в третий раз, сразу после того, как узнали, что эксперимент окончен (испытуемые, освобожденные раньше, узнали об этом на общей встрече), изменение настроения в лучшую сторону было очевидно. Все бывшие заключенные выбрали прилагательные, характеризовавшие их настроение как менее негативное и намного более позитивное. Количество негативных оценок уменьшилось с 15,0 (очень высокое значение) до 5,0 (низкое значение), а количество позитивных оценок выросло с 6,0 до 17,0. Кроме того, теперь они чувствовали себя менее пассивными, чем во время эксперимента.

В целом, с помощью указанных шкал настроения не было выявлено особых различий между заключенными, освобожденными раньше, и теми, кто выдержал все шесть дней. Я с облегчением отметил, что к концу исследования обе группы студентов вернулись к нормальному эмоциональному состоянию, зафиксированному до эксперимента. Вероятно, такое быстрое возвращение к норме отражает «ситуационную специфичность» депрессивных и стрессовых реакций, которые испытывали студенты, играя свои необычные роли.