Андрей Гнездилов - Лабиринты души

— Доброе утро, доктор, — сказала она. — Мы ждем вас.

Кто любит дождь, часто одинок, и уж кому, как не ему, знать о неоценимых достоинствах зонта. Зонт — друг, каких не встретить. Незаметный при ясном небе, он приходит на помощь в трудную минуту и укрывает не только от непогоды. Душевная боль, которую не излить, утихает, когда в ладони рукоятка зонта. Ее гладкий твердый виток словно отвечает на рукопожатие, внушая уверенность и силу. Легкая перелетная крыша над головой, зонт — словно дом для бесприютного бродяги. Он помогает сохранить небольшой мир перед величием того, огромного, что снаружи, что готов подавить…

Зонт, о котором пойдет речь, был совершенно особенный. Длинная роговая ручка своим изяществом напоминала лебединую шею и хранила тепло. Выпуклый черный тент походил на тугой парус пиратского судна. На концах спиц слезинками застыли капли красного янтаря, между которыми протянулась оборка из тончайших кружев. Богатство и фантастичность их узоров вызывали в памяти мантильи испанских танцовщиц и драгоценные кашмирские ткани. Скрывая лицо, эта вуаль приобретала способность странно преображать окружающее. В переливающейся дымке прихотливых кружев менялись лица людей и их одежды, фасад, ы безыскусных домов обретали неясное очарование, деревья парков превращались в таинственные лесные дебри, рябь на водах искусственных прудов исполнялась духом океанского прибоя… Одних владельцев зонта пугали эти метаморфозы, особенно когда шел дождь и за спиной слышались чьи-то легкие шаги, а порой чудилась хрупкая фигурка в длинном платье, других это забавляло, но никто не относился к зонту серьезно. Хозяева сменялись часто, они теряли, дарили, продавали зонт, пока однажды он не попал в руки чудака-студента.

Его звали Альф, он отличался поразительной неудачливостью. Ни завидная внешность, ни многочисленные таланты не могли возместить эту печальную особенность. Любое его начинание словно подстерегали сотни нелепых случайностей, и оно завершалось бесславно. Бесконечное невезенье наконец превратило бедного юношу в меланхолика. И вот как-то, случайно заглянув в лавку древностей, он, сам не зная зачем, приобрел на последнюю мелочь этот старинный зонт. Пользоваться им по назначению могла еще какая-нибудь дама, но молодому человеку он явно не подходил. Но Альф прельстился необычностью зонта. «Все, что я делал разумно, кончалось плохо, нужно испробовать нелепицу, может, с ней больше повезет», — решил он. И зонт не обманул его ожиданий.

Все началось в первый же дождь. Студент шел по пустынной набережной, когда застучали первые капли. Был вечер, зажигались огни фонарей, их отражения змеились в воде. Юноша раскрыл зонт и замедлил шаг, любуясь желтыми искрами, рассыпавшимися по волнам, когда он смотрел на них сквозь кружево. Незаметно шум дождя слился в мелодию, противоположный берег реки отступил в темный горизонт моря. Свет фонарей превратился в огоньки судов на рейде. Альф боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть чудесный мираж.

Меж тем он заметил, что рядом с ним, облокотясь на гранитный парапет, стоит очаровательная девушка в старинном платье. Цветы жасмина благоухали в ее волосах. Она молчала, и ее темные глаза были устремлены к волнам. Юноше показалось, что он давным-давно знает и любит ее. Полнота счастья охватила его, он хотел о клик и уть ее, что-то сказать, но ум его сковывала непонятная пелена. Альф вдруг понял, что не помнит того языка, на котором они могут понять друг друга…

Глубокой ночью он вернулся домой, освободившись от чар зонта, — достаточно было закрыть его, чтобы видение исчезло.

В другой раз, гуляя в парке, Альф в решил разглядеть прохожего с помощью своего зонта. Безобидный старик с собакой вдруг превратился в зловещего Черного Лорда. Да, да, так его и прозывали с тех пор, как он перешел дорогу капитану Моргану, выиграв у него судно со всем экипажем. В Порт-Ройяле долго помнили о странной дуэли прямо у ломберного стола. Черный Лорд, не выпуская изо рта трубки, дал выстрелить в себя капитану и его помощникам, затем невозмутимо встал и нанизал двух своих противников на шпагу, а Моргану с таким же хладнокровием отрубил уши. Громадный дог мышиной масти, пятнистый, как леопард, вышагивал рядом с Лордом. Вот, встретив завороженный взгляд Альфа, пират остановился. Мерзкий смешок сотряс его худое, долговязое тело. Он склонил набок голову и прокаркал:

— Попутного ветра, сынок! Ты хотел бы знать, куда девались уши Моргана? Их сожрал Мэрфи. — Он указал на собаку. — Можешь справиться у него, достаточно ли они были вкусны.