Кевин Даттон - Мудрость психопатов

В ресторане я изложил Скотту Лилиенфельду свою теорию: на самом деле правы могут быть и он, и Ньюмен. Психопатия может представлять собой некий спектр. Но на полюсе выраженной психопатии должно происходить некое качественное изменение. Похоже, там происходит переключение тумблера из одного положения в другое.

Лилиенфельд так отреагировал на это: «Я уверен, что есть способ примирить эти противоречия. И не вызывает сомнений, что в случае многих расстройств те, кто находятся на полюсе, работают иначе, чем остальные люди. Но это зависит и от вашей точки отсчета: рассматриваете ли вы психопатию как главным образом личностную предрасположенность или как нарушение обработки информации. От того, хотите ли вы иметь дело с когнитивным дефицитом или вариациями темперамента. Вы можете увидеть это в используемом языке и терминологии: расстройство, дефицит, предрасположенность, вариация… Интересно знать, что об этом сказал бы Джо. Вы говорили ему об этом?»

Я не говорил. Но сказал вскоре после нашего разговора с JIилиенфельдом.

Я спросил Ньюмена: «Возможно ли, что, двигаясь внутри спектра психопатии при условии, что он существует, можно заметить постепенные изменения? Что, например, мозговые механизмы внимания или системы вознаграждения становятся все более сфокусированными и ориентированными на немедленное вознаграждение, по мере того как индивид становится все более психопатичным? Или то, что, хотя результаты тестов РРІ и PCL-R демонстрируют линейный характер изменений, характер их проявлений при низком уровне мозговой активности, особенно при высоких показателях результатов тестов, будет различаться? Может ли он оказаться экспоненциальным?»

Глаза Ньюмена сузились. Коварный старый гангстер был не в том настроении, чтобы играть в игры.

«Да, это возможно, — ответил он. — Но пограничный клинический показатель равен 30. И в лабораторных условиях, случайно или нет, эта точка совпадает с той, при которой большая часть эмпирической чуши попадает на нижний уровень когнитивного спектра».

Он улыбнулся и глотнул кофе.

«В любом случае, — продолжал он, — неважно, какой подход вы выберете. Клинический психопат виден достаточно явно. При любом раскладе они отличаются от остальных людей. Я прав?»

13 марта 1841 года корабль «Уильям Браун» отправился в плавание из Ливерпуля в Филадельфию. Через пять недель путешествия, ночью 19 апреля, судно налетело на айсберг в 250 милях от берега Ньюфаундленда и быстро начало тонуть. Более тридцати пассажиров и членов команды, в пижамах и ночных рубашках, посадили в баркас, рассчитанный только на семь человек. Начинался шторм и ледяной атлантический ливень. Вскоре первый помощник капитана Фрэнсис Родс понял, что баркас надо облегчить, иначе не спасется никто. Та же мысль пришла в голову и капитану, Джорджу Л. Харрису, который оказался в маленькой шлюпке с горсткой спасшихся людей. Но он молился о том, чтобы нашелся другой, более приятный способ спастись.

«Я знаю, что вы должны делать, — признался он Родсу. — Давайте не будем говорить об этом сейчас. Оставим это на крайний случай». На следующее утро он поплыл в сторону Новой Шотландии, оставив несчастный переполненный баркас на волю судьбы.

20 апреля, ближе к ночи, погода опять ухудшилась, а волнение стало усиливаться. Баркас дал течь и, несмотря на то что люди отчаянно вычерпывали воду, стал оседать в море. Ситуация была безнадежной. Поэтому в десять часов вечера 20 апреля было принято важное решение: частью находящихся в баркасе людей придется пожертвовать. Подобный поступок, по мнению Родса, не был несправедливым по отношению к будущим жертвам — не прими он такое решение, все находящиеся в баркасе все равно погибли бы. Но не предприми он ничего, он ответил бы за смерти тех, кого мог бы спасти.

Неудивительно, что не все сидевшие в баркасе согласились с решением Родса. Несогласные утверждали, что если ничего не предпринимать и все утонут, то никто не повинен в смерти людей. Они утверждали, что если первый помощник решит спасти одних людей за счет других, он сделает это, отняв жизнь у жертв, и до конца своих дней будет считаться убийцей. А это будет гораздо большим злом.