Мортимер Адлер - Шесть великих идей

Оно может выглядеть примерно так. Я не могу достичь счастья хорошей человеческой жизни без нравственного благородства — без устоявшейся привычки к правильному выбору. Я не могу быть нравственно благородным в чем-то одном без того, потому что три названных мной аспекта нравственного благородства неотделимы друг от друга.

Я не могу быть сдержанным без того, чтобы быть смелым и справедливым. Я не могу быть смелым без того, чтобы быть сдержанным и справедливым. Если я несправедлив, то не могу быть сдержанным или смелым. Но несдержанность и недостаток храбрости будут мешать мне в достижении счастья. Следовательно, несправедливость с моей стороны также будет мешать в этом.

Чтобы преуспеть в моем стремлении к высшему благу, которым является хорошая жизнь в целом, я должен быть справедлив в своих действиях по отношению к другим людям и обществу.

То, на чем основывается эта аргументация и что объясняет ее истинность, является фундаментальным прозрением о природе нравственного благородства как направления, которое ведет человека к высшему и всеобщему благу. Наши действия помогают нам двигаться либо к цели, либо от нее.

Имеющийся выбор действий не может быть направлен в обе стороны одновременно. Мы не можем двигаться в одном направлении при помощи того выбора, который мы делаем для нашего собственного блага, и одновременно двигаться в противоположном направлении, делая выбор для блага других.

Нравственное благородство становится единым целым, в котором можно выделить несколько аспектов, но нельзя на эти аспекты разделить. Оно всегда ведет нас в одном направлении, которое мы считаем дорогой к собственному счастью или хорошей жизни других людей. Вот почему моя справедливость по отношению к другим выгодна в качестве средства, ведущего к достижению моего собственного счастья.

Второй вопрос, сформулированный Платоном, состоит в следующем: что лучше — страдать от несправедливости от рук других или самому быть несправедливым по отношению к ним? Этот вопрос, разумеется, предполагает, что перед нами стоит сложный выбор: мы должны либо несправедливо поступить по отношению к другому, либо пострадать от его несправедливого обращения с нами. Что нам следует выбрать?

Сам Платон был уверен, что всегда следует выбирать страдание от несправедливости, а не совершать ее самому. С его точки зрения, никакая несправедливость, от которой мы можем пострадать, не будет настолько же разрушительна для нашего благополучия, как выбор в пользу нравственного зла по отношению к другому. Это мнение основывается на неправильном понимании человеческого благополучия или счастья.

В конце судебного процесса над Сократом Платон слышал, как он сказал, что хорошему человеку нельзя причинить никакого вреда в этой или в следующей жизни. Если понимать это в том смысле, что нравственно хороший или благородный человек не может быть серьезно задет любыми вредоносными действиями, которые другие предпринимают по отношению к нему; другими словами, если единственный вред человек может причинить себе только сам путем нравственно неверного и неблагородного поведения, то становится понятно, почему Платон считал, что всегда гораздо лучше страдать от несправедливости, чем совершать ее.

Мое неприятие точки зрения Платона основывается на понимании человеческого счастья как обладания тем, что по-настоящему хорошо, а нравственное благо и благородство можно назвать только одним из членов этого ряда, хотя и чрезвычайно важным. Жизнь и свобода, знание и друзья, здоровье и достаточное количество материальных благ — все это настоящие блага, обладание которыми — неотъемлемое условие хорошей жизни.

Если это так, то мое стремление к счастью может быть разрушено неприятностями, от которых я буду страдать, будучи порабощенным, больным, лишенным богатства, оставленным в неведении и так далее. Все эти неприятности могут стать последствием несправедливого отношения ко мне со стороны других людей или общества в целом.

Следовательно, я полагаю, что не существует универсального ответа на вопрос Платона о совершении несправедливости и страдании от нее. В некоторых случаях, столкнувшись с таким выбором, я могу считать, что лучше пострадать от несправедливости, которая нанесет небольшой ущерб моему стремлению к счастью, чем самому допустить несправедливость, которая серьезно повредит моему нравственному облику. Тем не менее последнее может случиться только в том случае, когда мое несправедливое действие повлечет за собой схожие действия в будущем, которые поменяют мои убеждения и приведут к потере нравственного благородства, что мне представляется весьма маловероятным.