Татьяна Фадеева - Преступления в психиатрии

После проведения подобных тренировок в течение нескольких лет ученик допускается к совместным медитациям с учителем. Оба удаляются в тихую, скудно освещенную комнату и концентрируют свои мысли на одном и том же предмете. По окончании упражнения ученик рассказывает учителю обо всех фазах своей медитации, сообщает различные идеи и субъективные представления, возникшие в ее процессе. Полученные данные сопоставляются с моментами медитации учителя, сходства и расхождения отмечаются.

На следующем этапе ученик, не будучи осведомленным о предмете медитации учителя, старается воспрепятствовать возникновению в своем сознании мыслей, создать в нем вакуум и зафиксировать неожиданно появляющиеся мысли, чувства, представления, как будто чуждые его собственным интересам и представлениям. Образы и мысли, возникшие у ученика во время медитации, лама сравнивает с тем, что он мысленно внушал ученику на протяжении сеанса.

Далее ученик получает от учителя конкретные задания. Он должен предельно сосредоточиться, находясь на небольшом расстоянии от наставника. Если послушник воспринимает приказы, то это становится видно из его ответов или действий. Затем расстояние между учителем и учеником постепенно все больше увеличивается — если прежде они могли находиться в одном помещении, но в разных комнатах, то теперь ученик возвращается в свою келью, а через некоторое время удаляется от жилища ламы на несколько километров.

На Тибете никто не сомневается в том, что ученые-мистики способны читать чужие мысли, когда им вздумается. Поскольку учитель уже в совершенстве владеет таким умением, его ученик может тренироваться в передаче телепатических сигналов: учитель узнает об этом намерении прежде, чем ученик успевает настроиться на начало опыта.

Необходимо также добавить, что связь между учеником и учителем посредством таких вульгарных средств, как падающие с потолка или найденные под подушкой письма, тибетским мистикам неизвестна. И когда их об этом спрашивают, им бывает очень трудно поверить в серьезность собеседника и не принять его за непочтительного шутника.

Для телепатической связи, равно как и для других сложных психических явлений, тибетская среда исключительно благоприятна. Здесь немаловажное значение имеют факторы, связанные со значительной высотой над уровнем моря и затопившим эту страну океаном великого безмолвия. Такую необыкновенную тишину можно «услышать» даже сквозь рев самых бешеных горных потоков. Вероятно, проявлению духовных сил человека способствует также отсутствие в этой местности больших поселений, жители которых всегда создают своей деятельностью кипучие круговороты духовной энергии, нарушающей тончайшие нити, которые, вероятно, обусловливают возникновение психических явлений. Каковы бы ни были эти причины, но телепатическая связь, произвольная или сознательная, на Тибете, по-видимому, не редкость.

Исходя из собственного опыта могу с уверенностью заявить, что я сама получала на расстоянии сообщения от имевших со мной дело лам. И вполне возможно, что этих сообщений было больше, чем я сама думаю. Но в качестве проверенных наблюдений можно отметить случаи, когда спустя несколько дней или даже месяцев после принятия сигналов ламы, посылавшие их сами осведомлялись о результатах опыта.

Помимо сообщений духовного плана, которые с некоторой долей вероятности можно приписать не только телепатии, но и определенному совпадению представлений у ученика и наставника, хочу рассказать о случае совершенно иного порядка, который произошел в долине реки Дэнши во время моего путешествия в Лхассу. Лама, применивший прием, который показался мне характерным проявлением телепатической связи, принадлежал к братии монастыря Тшедзон.

Мы остановились на ночлег в овраге под открытым небом. Овраг проложили воды ручьев в период дождей, но в это время года он был сухим и звонким от мороза. Мы не располагали никаким топливом, а потому не смогли утром даже вскипятить чай с жиром, составляющий наш обычный завтрак. Чтобы успеть пройти за день намеченное расстояние, мы отправились в путь натощак.

Около полудня поблизости от дороги мы увидели почтенного вида ламу, сидевшего на ковре, снятом с лошади, и доедающего свою трапезу. Рядом с ламой находилось его сопровождение, состоявшее из трех молодых людей, более походивших на его учеников из богатых семей, нежели на обычных слуг. Неподалеку щипали сухую траву четыре стреноженные лошади. Путники разложили костер, и от чайника, стоявшего на горячей золе, все еще шел пар. Мы, как и подобало нищенствующим паломникам — а это было путешествие с переодеванием, — очень вежливо поприветствовали ламу. Вероятно, на наших лицах было написано желание позавтракать, потому что лама пробормотал приветствие и пригласил нас присесть к костру, приготовив свои чашки для чая и тсампы. Один их учеников ламы вылил остатки чая нам в чашки, положил перед нами мешочек тсампы и отправился помогать товарищам седлать и вьючить лошадей. Одна из них внезапно испугалась чего-то и, вырвавшись, ускакала. Надо сказать, что в дороге это довольно обычное происшествие. Монах взял веревку и пошел ловить беглянку.